Когда я дошел до костра, какая-то женщина потеснилась,
чтобы дать мне место у огня. Какой-то мужчина, так же как и она, не
произнося ни слова, протянул мне кружку горячего пива, которое они
подогревали с пряностями и пили, чтобы согреться. Эта молчаливая
доброжелательность тронула меня, сострадание людей, собравшихся здесь,
гармонировало с особенной целью их прихода.
Я еще не решил, играть ли мне свою роль, или остаться с ними и
посмотреть, что будет, или продолжить спой путь, когда их пение
прервалось, и двое или трое стали показывать вдоль берега на юг.
Лекторрас появились внезапно, видения, возникшие из малинового
полумрака, как стройные, мерцающие белые огни. Они не шли, а скользили,
едва касаясь ногами земли. Было бы лучше, если бы они летели по воздуху.
Это было показное скрытое хвастовство жестокой, издевающейся и
бесчувственной молоди. Решительно, Гайст имел право на упреки. Сочувствие
- сестра страха. Этим существам нечего было страшиться, а страх в других
был для них просто игрой.
Человеческая толпа не произнесла ни звука. Где-то заскулила одинокая
собака, но вскоре затихла.
Лекторрас остановились в паре ярдов от нас как раз там, где в свете
факела они казались мраморными. Их было пятеро: девушка и юноша, которых я
встретил в саду с гробницами, два других юноши примерно шестнадцати лет и
девушка того же возраста. Все были одеты в белые одежды, как и Мазлек,
белое на белом. У всех на переносице было зеленое пятнышко. Все были такие
красивые, что дух захватывало. Не той красотой, которую можно было
спокойно созерцать, если ты не склонен поклоняться им. Я не был склонен.
Мне не нужно было и гадать, что они будут делать дальше, потому что
они никого из нас долго не держали в неведении.
- Рессаверн нет, - сказал один из старших юношей.
- Она должна прийти, - сказала старшая девушка. - Смотрите, как их
много. - Взглянув на людей, она улыбнулась снисходительно и сказала: - Как
они невежественны и грубы. Что проку от их спасения?
- Они должны почитать нас, - заметил юноша помоложе, тот, которого я
встретил в саду, - но они только глупо таращатся. Думают, наверно, что мы
цирк, и сейчас будем развлекать их.
- Мне не нужно их почитание, но они должны принести нам подарки, -
произнесла старшая девушка. - Они должны принести нам свое золото, если
оно есть у них. Или благовония, или хорошую кожу для сбруи, или лошадей.
Что-нибудь. Но они же хотят все даром. Не думаю, что мне хочется
прикасаться к их дурно пахнущим коричневым телам.
- Я тоже, - сказала младшая девушка. Она обняла своего дружка за
талию и промурлыкала: - Я хочу касаться только тебя, Сиронн.
Все это время они, конечно, говорили на городском языке, на той более
древней его разновидности, которой пользовался Мазлек. Только я один
понимал их жеманную болтовню, толпа просто ждала в смиренном терпении,
когда же благородные боги начнут свои чудеса.
Я не был уверен, заметили ли лекторрас меня среди прочих. Вероятно,
нет, потому что мое внутреннее молчание закрывало меня от всего, как
броня.
Теперь боги впали в уклончивое созерцание.
Люди в ответ неуверенно и жалобно смотрели на них. Вскоре мужчина
около меня, ошибочно приняв неподвижность лекторрас за приглашение или
просто не вынесший дальнейшей бездеятельности, вышел из толпы и направился
прямо к ним. Он тяжело опустился на колени на лед перед ними.
- Повелители, - произнес он, запинаясь.
Лекторрас уставились на него с нескрываемым отвращением.
- Что ему надо? - спросил юноша Сиронн.
- Могущественные, - прошептал мужчина, - я слеп на левый глаз.
Старшая девушка очень тщательно и ясно произнесла на языке деревни:
- Так будь благодарен, что хоть правый глаз еще видит.
Ее спутники, засмеялись смехом слабоумных.
Человек у их ног, очевидно, подумав, что неправильно сказал, объяснил
снова:
- Я слеп на один глаз. Я ничего не могу видеть.
- Полагаю, в любом случае, в твоей развалившейся лачуге не на что
смотреть, - сказал старший юноша, говоривший до того.
Девушка помоложе наклонилась к мужчине и мило произнесла:
- Возьми в полночь головешку и выжги глаза всем остальным в твоей
деревне, тогда ты сможешь повелевать ими с твоим одним глазом. Они выберут
тебя королем.
Человек, стоявший на коленях на ледяном пляже, поднял руки к лицу в
сильном замешательстве, но он все еще полагал, что это его собственная
ошибка, что он не может объяснить им. Он простер руки к старшей девушке,
инстинктивно прося сочувствия, считая ее более зрелой и ответственнее
остальных. Его пальцы коснулись ее накидки, и она с негодованием в своих
бесцветных глазах развернулась к нему и подняла свою руку. Из ее ладони
появился тонкий кинжал света и ударил его в бровь.
Энергия этого удара была слабой, но не по ее воле, подумалось мне, а
потому что она еще молода и не вошла в свою полную Силу, к счастью. Иначе,
по-моему, она бы убила его за то, что он коснулся ее.
Снова зеркало. Эта спесь. Несмышленыш, не наученный и не обученный.
Но если я что-то и чувствовал, то это был не гнев. Я пробрался через
смешанную безмолвно боль толпы и подошел к ним, встав около упавшего на
спину мужчины. Я наклонился над ним, коснулся его и исцелил.
Он перекатился на живот, зажимая рукой глаза, затем опять на спину и
сел. Ему было от чего прийти в замешательство. Он мог приспособиться к
своему исправленному зрению только постепенно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125