Может, они убили
Длинный Глаз, приняв его за грабителя, как же еще можно было бы объяснить
его лунатизм? Это подло, это воняет. Если должен быть использован нож,
почему бы и не мой? Одного человека я убил раньше. А это убийство по
заказу".
Вдруг раздался стук в дверь. Дверь открылась, я вскочил на ноги, как
будто это я ждал палача.
Это был не Длинный Глаз, а один из хессеков, который заметно
заискивал передо мной, покорно закрыв лицо руками.
- Наш лау-йесс, - начал ан и разразился потоком корабельного арго.
Так я узнал, что Чарпон с пятью матросами-хессеками остановился в
извилистой аллее, которая напрямую вела от Рыбного базара на причалы, и
сказал, что кто-то его преследует, какой-то бродяга, которого надо
проучить. Тогда хессеки попрятались в узких дверных проемах складов,
стоявших вокруг, а Чарпон остался один, повернувшись лицом в ту сторону,
откуда они пришли. Разбойник, видимо, почуяв опасность, не появился, и
Чарпон с ножом в руке пошел по аллее назад.
Из темноты улицы внезапно раздался сдавленный животный вскрик, еще и
еще один.
Насколько верно, что большинство складов в Торговом городе имели
охрану, настолько же было верно и то, что охранники считали своим долгом
находиться внутри склада, а не за его пределами. Таким образом, никто не
помешал Чарпону, когда без лишней спешки он убил Длинный Глаз, посланца,
которого он ждал.
Трое из хессеков удрали. Двое остались, дрожа и причитая, вжимаясь в
тень. Наконец, и крики, и всхлипывающие звуки, сменившие их, прекратились.
Снова появился Чарпон, мясник, с руками, обагренными кровью, и сказал
хессекам, в ужасе прилипшим к дверям:
- Не сделать ли мне однажды ночью то же самое с хозяином этого раба,
с этим гадом Вазкором?
Потом раздался звук, как будто на крыше завозилась птица, и голова
Чарпона дернулась и наткнулась на какой-то предмет, который, как птица,
летел к нему. Эта птица влетела Чарпону в глаз.
Когда он умер, а это произошло не сразу, хессеки осторожно собрались
вокруг него и увидели, что птицей был длинный кусочек кремня, заточенный
острее, чем нож. Годы, проведенные за чертой закона и безопасности,
приучили их к осторожности и благоразумию, они не стали выяснять, кто
отомстил за Длинный Глаз, выстрелив с крыши склада. Однако когда я
спрашивал их позже, я узнал, что это, скорее всего, был хессек, настоящий
чистокровный хессек из древнего города, так как это они носили такие
рогатки для стрельбы по уткам и чайкам в зарослях камыша. Масрийский закон
запрещал им носить ножи, и, чтобы как-то компенсировать это, они
изобретали различные хитроумные игрушки. Матрос, у которого вся эта
история была почти написана на лице, поднял на меня глаза. Свет всех
оттенков занимающейся зари обнажил выражение его лица. Это было не
волнение и не таинственность, как я опасался, а какое-то странное
испуганное удовольствие.
- Найди Кочеса и остальных, - сказал я. - И отправь их ко мне.
Согласно его рассказу, он не полюбопытствовал, что за "разбойника"
убил Чарпон. Несомненно, он очень не хотел на него смотреть, так же как и
на неизвестного убийцу с крыши. Любого капитана галеры ненавидят его люди,
и Чарпон не был исключением. Возможно, один из удравших решил
воспользоваться удобным случаем. Эту тайну не стоило разгадывать.
Капитан владел своим кораблем, должно быть, легко будет заменить его
права моими (связка золота в нужном официальном месте). Капитаном станет
Кочес, он раздуется от восторга, как здоровый злой мальчишка, и охотно
будет моим ставленником, каковым он сейчас уже является.
Неважно, какими средствами, но заноза была из меня выдернута.
Все было решено.
Но что же с Длинным Глазом? Сын недолго живущего народа, у меня он
прожил не дольше. Он спас меня от урагана, чтобы я мог отправить его на
нож Чарпона. Он верил, что я бог. Возможно, умирая в агонии, он продолжал
верить в это.
Я сел и поговорил с Кочесом, а потом выслушал троих перепуганных
помощников, вызванных с корабля. Они послушались Чарпона, а теперь все
умоляли меня простить их. И все это время я видел зарубленное тело
Длинного Глаза в аллее у причалов. Я знал, что пока я отдаю приказания,
земляные крысы, обитающие в порту, собрались на свой пир.

4
В тот день я рано пришел в дом Фунлина и избавил его от камня в
почке. Как и накануне, он ругал меня и повторял, что я, как собака,
вцепился в его жизнь. Все бумаги, однако, у него были в надлежащем
порядке, и свидетель ждал - выбора у купца не было. Как я и рассчитывал,
его боль вернулась, и я не возложил на него руку, пока он не заплатил. Мне
было горько, и он не мог обозвать меня хуже, чем я сам себя обозвал
предыдущей ночью.
Вскоре после восхода солнца вокруг "Зубов Дельфина" собралась толпа.
Бедные, больные, страждущие - я должен был это предвидеть. Когда я
появился, толпа зашумела. Моя слава распространилась даже быстрее, чем я
рассчитывал. Несмотря на усилия Кочеса и хессеков, я не мог пройти, меня
со всех сторон хватали руками. Я остановился и огляделся, тронутый
сочувствием к ним и отвращением к себе, зарабатывающему на их отчаянии и
наивности.
- Здесь я никого из вас лечить не буду. Идите домой, а на закате вы
найдете меня в Роще Магналий. Это мое последнее слово.
Ко мне прорвалась женщина, крича что-то на хессекском, и Кочес
отпихнул ее в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125