на юге
опасность была невелика, сгорела гостиница-другая, о чем он даже не
упомянул. В Пальмовом квартале было почти то же самое: восстание
ограничилось Садом фонтанов, где хессеки учинили страшные надругательства
над телами императорских гвардейцев.
Не имея ни цели, ни вождя, рабы предались дикой оргии, о которой
мечтает каждый раб, и праздновали уничтожение символа их рабства - смерть
девятисот шестидесяти солдат императора. Люди Дашема стали свидетелями
кровавого празднества вампиров и привидений, и ни один раб не ушел от
расплаты.
Были пойманы и другие хессеки, разбредшиеся по террасам. Некоторые
бежали к своим лодкам, удивляя джердиеров проворством и желанием выжить,
хотя большинство не сопротивлялось возмездию.
На севере Ашторт быстро овладел портом и причалами, организовал
полицию и велел отрезать хессекам путь к отступлению, толкая их под мечи
людей Сорема. Он тоже обнаружил, что Бит-Хесси готов погибнуть. К рассвету
он принялся за другую задачу - наводить порядок. Возражая против того,
чтобы пожертвовать частью Бар-Айбитни для преумножения славы Сорема, он
хорошо подготовился, предвидя разрушения, и имел планы восстановления
города еще до того, как все началось.
Только джерд Бэйлгара не присылал о себе никаких известий, пока
жуткий столб дыма на западе не сделал это за них. Это не был сезон пожаров
в Крысиной норе, просто Бэйлгар начал прижигать рану Бит-Хесси, как и
обещал.
Ревущее взвихренное пламя все росло, пока наконец трясина и дождь не
слизали его с неба.

Да и в других местах джерд Бэйлгара не прохлаждался. Мы с ним за день
до того кое о чем договорились, и сейчас это было блестяще выполнено.
Благодаря паре кошельков золота получилось так, что, когда мы с половиной
джердиеров возвращались обратно по Вселенскому базару, голоса начали
превозносить Сорема, выкрикивая его имя, наделяя его благосклонностью их
бога. Вскоре огромная толпа бездомных, раненых и больных собралась там,
чтобы вторить со слабой истерией этим купленным похвалам. В самом
Пальмовом квартале, где урон был незначителен, не считая несчастного
императорского джерда, похвала была более громкой и уверенной.
Денейдс выехал, чтобы встретить нас у подножия холма Цитадели.
- Послушайте, - сказал он, улыбаясь под слоем сажи. - Интересно,
слышит ли это император?
- Интересно, слышит ли он вообще что-нибудь, - сказал я. - А что
слышно о нем?
- Интересная история, - ответил Денейдс, - двое или трое спасшихся
императорских джердиеров вернулись в Малиновый дворец. Несомненно, это
были трусы, которые повернули лошадей при первом же шорохе в кустах Сада
фонтанов. Узнав, что случилось, император приказал двум оставшимся
легионам защищать Небесный город. Все хессекские рабы, независимо от того,
собирались ли они поддержать восстание или нет, были убиты. После этого
отважного поступка армия заняла сторожевые башни, где последние два или
три часа и коротает свой досуг, предоставив городу вариться в собственной
крови и в огне.
- Я надеюсь, джердат, - сказал я, - вы нашли людей, которые бы
распространили эту сагу о бесстрашии императора?
Денейдс кивнул:
- Во имя Масримаса, да. Да, есть сага и о вас, господин.
- Что?
- Колдовство, - сказал он, пожав плечами. Этот Денейдс до сих пор не
мог понять, кем же меня считать. - Более тысячи хессекских крыс поражены
молнией, маг-жрец сошел с ума, что-то в этом роде.
- А императорские джерды, - спросил я, - знают об этом?
- Будьте уверены.
Все это время рядом со мной был Сорем, молча глядевший вдоль пологих
улиц на склонах и между башен куда то на очертания Небесного города, почти
невидимого в дымном утреннем воздухе. Он был такой усталый и взъерошенный,
как никто из нас, но...
На расстоянии, с которого его видели шумные толпы, он выглядел лишь
строгим и целеустремленным. Мне и, похоже, только мне одному, было видно,
что он напуган. Он страшился не битвы и не какого-нибудь человека, но
обстоятельств, этого решающего момента, которым следовало воспользоваться
прежде, чем он пройдет. Я мысленно вернулся на Поле Льва, где он применил
Силу (хотя и вчетверо меньше моей), которой он выучился у жрецов. Я редко
вспоминал об этом; это как-то не вязалось с Соремом. Мне стало удивительно
трудно представить его кем нибудь большим, чем помощником в этой драме, в
которой, конечно, он был героем.
Он обернулся ко мне и сказал:
- Половина моего джерда осталась наводить порядок в Торговом городе,
но здесь другая половина и люди Денейдса. Мы можем рассчитывать и на
легион Дашема, если они покончили с уничтожением крыс. Этого хватит, - он
говорил как человек, который вслух обдумывает свою мысль, но для меня это
звучало, как крик: "НУ СКАЖИТЕ ЖЕ, ЧТО Я ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ!".

5
Мы тихо взяли Небесный город, как я и предвидел, без всякой борьбы.
Люди были в волнении и добрались до рощи у императорских стен,
выкрикивая имя Сорема, как боевой клич. Что касается аристократии, у нее
были свои законы поведения. Поступали их заявления, не столь явные, не
письменные, а передаваемые устами: "Мой хозяин, такой-то, приветствует
вас, принц, как освободителя города". Или: "Мой хозяин, имярек, предлагает
вам в помощь свою собственную охрану, сотню человек, в случае если вам
потребуются еще воины".
Я ошибся, полагая, что два оставшихся джерда императора не испытывали
никаких затруднений, сидя в заключении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125