"
-- На хера такие жертвы? Я возьму на себя и лучше отсижу свой пятерик и
выше, чего там, раз такое дело...
-- Не надо ругаться, ведь я тебе говорил уже по этому поводу, ты урка,
а не дешевый баклажан, чтобы шуметь и ругаться в общественных местах. Дело
решенное, нам ведь так и так капец приходит, живыми не отпустят, ты сам
видел. А тут -- я договорился, месяц у нас будет тепло, сытно и весело.
Между прочим, во многом это из-за тебя.
-- Еще бы, этого я не забуду, сколько буду жить... Я...
-- Прикуси язык и слушай, что тебе скажут старшие, балабокан! Дело
нешуточное, а ты трещишь без умолку... Вик, изложи ему наши планы, а я пока
горло прополощу...
Планы у Ванов были простые: они решили сделать Гека своим наследником.
Они умирали, а вместе с ними уходил в небытие огромный кусок истории
уголовного мира в государстве, где криминальные традиции пропитали все
стороны жизни официального общества. Ваны уходили в никуда, в ночь. Они
смиренно понимали, что поставлен предел из земному существованию, что они
последние осколки былого величия уголовного братства; но вот смириться с
тем, что умрут старинные блатные традиции и принципы, что навеки канут в
безвестность анналы их славного прошлого -- этого Ваны не могли и не хотели.
Отсидев большую часть жизни в запредельных условиях Бабилонских зон и тюрем,
Суббота и Варлак знали цену человеческому естеству -- многих повидали в
своей жизни -- и сопливых, и духариков. Они утеряли силу и ловкость своих
некогда могучих тел, но сохранили в полной мере ясность ума и трезвость
суждений. Более того, в условиях многолетней и ежедневной битвы за жизнь и
рассудок, у них феноменально обострилось чутье на людей, на их слабые и
сильные стороны. О, как они вглядывались в пацаненка, случаем занесенного к
ним в камеру. Варлак и Суббота научились всасывать и переваривать без
остатка каждую каплю информации, попадающую к ним извне, так что они
довольно неплохо представляли себе основные изменения в уголовном обществе и
некоторые -- в социальном. Парнишку они постоянно проверяли. Сначала на
положение в зонной иерархии, а когда оно подтвердилось в благоприятном для
урки смысле, то и на силу характера, на стукаческую гнилинку, на ум и на
память и даже на вредные привычки. Мальчишка всем был хорош, но чересчур
вспыльчив и мягкосердечен. И если мягкосердечие легко уходит с годами, то
вспышки характера -- это недостаток: личность должна гореть ровно, сильно,
не остывая и не перегорая при этом. Поначалу им, Субботе в особенности,
казалось, что Гек не то чтобы глуповат, но бесхитростен, открыт, однако
эпизод с "сушером" абсолютно четко выявил тактический гений юного уркагана,
его расчетливую хитрость и чеканную силу духа. Дольше искать наследника явно
смысла не имело да и времени почти не оставалось.


ГЛАВА 12
Мне горше ада
Неизбежное ничто.
Но нету ада.
Ваны остановили свой высочайший выбор на Геке, возраст его их не
смущал, он уже стал настоящим мужчиной. В то же время старые ваны от души
расположились к Геку. Своим искренним уважением, отвагой и бескорыстной
заботой он размягчил их старые, сморщенные жизнью души. Весь оставшийся
месяц Ваны в две смены, как работяги в забое, трудились над Геком. Для
начала они предложили Геку сделать вполне заслуженную им урочью наколку и
Гек согласился, будучи не в состоянии отказаться от поистине княжеского
подарка. Суббота взялся за дело. Он для начала добыл из тайника набор
костяных иголок со специальными крепленьицами, а тайник располагался у него
в черепе, в полости вытекшего глаза, под шрамами, которые так и не заросли,
благодаря усилиям предприимчивого Субботы. Костяными же иголки были , чтобы
их не "взял" металлоискатель. Соорудить чернила из сажи и химического
карандаша мог бы даже Гек, не говоря уж о ванах, по сравнению с которыми
Робинзон Крузо выглядел бы фаталистом и ленивым тупицей. Первую наколку,
"для разминки", Суббота выполнил споро и легко, иногда лишь поглядывая для
страховки на свое предплечье с тюльпаном и колючками. А вот вторая портачка
была гораздо сложнее. На ключицах у Гека были вытатуированы две
восьмиконечные звезды, исполненные четырьмя оттенками синего цвета, что само
по себе выглядело, при внимательном рассмотрении, чудом тюремного искусства,
-- настолько тонко и оригинально сочетались переливы оттенков и затейливая
вязь тончайших штриховых узоров простецкого, на первый взгляд, рисунка.
Суббота, как представитель старого поколения мастеров, недолюбливал цветную
"роспись", не считал ее достойной своего уровня, легендарного и ценимого
всеми "правильными" урками довоенной поры.. Но был еще один, невидимый в
обычных условиях слой, выполненный иглой без красителя. Если резко пошлепать
по коже в тех местах, или крепко распарить в сауне -- станут видны
каллиграфически исполненные буквы, связанные в узор ПННС, что в свою
очередь испокон веку расшифровывалось двояко: Прокурору Ничего Не Светит и
Президент Наш Настоящая Сука. В старые времена эти и подобные надписи
немедленно закапывали в вечную мерзлоту вместе с владельцем, да и теперь не
жаловали, в основном за второй вариант расшифровки. Сделанную таким образом
"тайнопись" труднее обнаружить и почти невозможно удалить с живого носителя.
А уровень исполнения татуировки свидетельствует, что обладатель ее не
случайный человек и не самозванец в урочьем мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133