.. Не суть. Ну, я наотрез и он с тем отвалил, может нашел кого...
Так вот, эту харю я на одной фотке видел чуть ли не в обнимку с нашим
Червончиком особаченным. Эти орлы -- не с уголка. Они правил не знают и
знать не желают -- и с ними не договоришься. Что им успел Червонец напеть?
От этого все зависит. Ему я никогда про ниггера не рассказывал и даже тебя к
"похоронам" не привлекал, а ищут его, черного, до сих пор и по всему земному
шару... Но они могли вычислить, либо догадаться, что след ко мне тянется, и
что Швейцария не случайна, вот что погано.
-- А если бы я туда вместо Гектора поехал -- что бы изменилось?
-- Тебе я верю. Ему нет.
-- Извини, Джеймс, за тупость: не веришь , а послал салабона под
большую ответственность? Что это за ребус такой?
-- Когда все более-менее, он вполне подходит, да еще из под твоего
крыла ... Но когда паленым запахнет -- я его не знаю, как он себя поведет.
Он молод еще, он малец. а не взрослый мужчина... После поговорим об этом.
Теперь давай спланируем бабилонскую часть нашей помолвки, если она
разладится....
Субботнее утро выдалось сумрачным и тихим -- ни ветерка, ни дождинки.
Кадиллак мощно ревел на пустынном загородном шоссе -- Дядя Джеймс любил
скорость. Он сидел на заднем сидении молча и только позевывал нервно: все-то
ему казалось, что упущены важные детали при подготовке к сегодняшнему дню,
что его люди нечетко сработают, да и вообще чересчур беспечны. Спал он
плохо, лег поздно, а настроение было, тем не менее, почти приподнятым:
рутина обрыдла, даешь перемены при любом исходе встречи, но хорошо бы
договориться с макаронниками...
Патрика всю ночь одолевали кошмары: крысы и пауки лезли в окна и щели,
пищали нагло, шебуршали и омерзительно щекотали кожу, особенно раздражал
крысиный писк. Патрик просыпался, включал свет, пытаясь заснуть при
зажженной лампе, но это плохо помогало. Окончательно он проснулся в пять
утра, принял холодный душ, завывая под жесткими струями, полчаса
"помедитировал" -- в полной отключке от реальности -- и взялся за разминку.
Час с лишним он прозванивал и "прослушивал" все мышцы, сочленения, рефлексы
и навыки и только потом позволил себе выпить крепкого чаю без молока и
сахара. А там уже и Подкидыш нарисовался, бибикнул коротко, по дороге к
шефу.
Подкидыш обеспокоен был только одним: не облажаться перед шефом в
очередной раз. Таким тупым и бестолковым, как в последние дни, он давно уже
себя не чувствовал. И не то чтобы Дудя шпынял его сверх меры, напротив,
держался по отношению к нему куда мягче, чем к Нестору, но Подкидыш сам
видел и ощущал свои промахи и неоднократно уже с тяжелым вздохом вспомнил
простую и такую понятную жизнь рядового бандита. Хорошо хоть Патрик с утра
не долбит плешь наставлениями, сидит себе рядышком и молчит. Подкидыш слегка
замедлил ход перед столбом, отмечающем девятнадцатый километр: где-то за
поворотом проселочной дороги, отходящей от шоссе, должны сидеть ребята с
полевой рацией, чтобы сообщить по эстафете дальше -- все в порядке, либо
наоборот... Патрик также молча кивнул, видимо увидел все, что считал
необходимым увидеть.
На вчерашнем большом говорилове именно ему была поручена дорога и
подстраховка при непосредственном контакте. Герман готовил людей к боевым
действиям в городе, он же отвечал за то, чтобы внешне это никак не
проявилось до последнего мгновения: спровоцировать подозрительных сицилийцев
легче, чем загасить пожар жестокой войны, которая приносит только убытки и
ненужные смерти. Люди Боцмана фиксировали опорные и жилые точки сицилийцев,
в поисках подозрительных шевелений, но с утра ничего такого замечено не
было.
Сицилийцы также были не лыком шиты и почти зеркально повторили в
сторону конкурентов все предпринятые против них меры. Но поскольку они
заранее точно знали, чем должна закончиться встреча, то к штабу на
Старогаванской и к местам проживания авторитетных деятелей из Дудинской
банды были посажены снайперы, каждый из которых должен был, согласно
контракту, убрать только одного (только ему порученного) клиента и тотчас
делать ноги. Такие повадки не были новостью для аборигенов, и всюду была
организована контрсека. Но в борьбе щита и меча шансы второго всегда
предпочтительнее, поэтому Дядя Джеймс велел своим людям не светиться возле
своих привычных мест обитания: жилья, забегаловок, красных фонарей и
шалманов... Кроме того, пять человек из привычных бойцов тихо сидели в
номере, неподалеку от места рандеву, для подстраховки.
Беда была в том, что уже час, как они были мертвы, все до единого.
Дядя Джеймс прибыл, как и обещал, через пять минут после того, как на
автомобильной стоянке у загородного мотеля припарковался шестиместный
"Линкольн", принадлежащий Гиене со товарищи. Приветственно мигнули фары, из
машины выбрались двое -- худощавые, но крепко сбитые мужчины в просторных
хлопчатобумажных куртках, расстегнутых так, чтобы видно было отсутствие
обрезов и автоматов под ними. Они тотчас же направились к входу и скрылись
за дверями. Патрик засек время входа и не поворачиваясь, стараясь не
шевелить губами, прошипел:
-- Без жилетов, в кобурах есть -- не видно что, но не "бормашинки".
-- Ничего не значит, -- откликнулся Дядя Джеймс, -- зато в моторе у них
лишний -- мы же договаривались: четверо плюс шофер.
-- Арнольд, одолжи зажигалку, -- вдруг попросил Патрик, не отрывая
взгляда от входной двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133