Все это составляло игровую валюту и имело четкую классификацию.
Основой служила мелкашечная гильза на 5.6 мм., которая стоила один
"патрончик". Сверхредкие испанские пули 7.92 оценивались в двадцать таких
патрончиков, полный патрон от "калашникова" с не пробитым капсюлем --
двадцать пять, гильза от нагана -- четыре, пули от пистолетов -- обычно --
два, реже три, пули от автоматов -- три. В пятнадцать и больше "патрончиков"
менялы оценивали редкие гильзы от почти полуторасантиметрового -- в диаметре
-- "Элли". Гильзы от лилипутского Монте-Кристо шли за полпатрончика, но их
принимали не всегда.
Играли в "кассу", "дорожку", "банчок". Смысл всех игр состоял в том,
чтобы накрыть цель "битком" -- свинцовой лепешкой, которую дети
самостоятельно выплавляли на газу в специальной формочке, чаще всего в
плоской металлической баночке из под гуталина. Так, например, в "дорожку"
играли один-на-один: первый произвольно бросает биток в сторону, второй
старается кинуть свой биток, чтобы его "наплешить", то есть кинуть так,
чтобы одновременно дотянуться пальцами одной руки до обоих битков. Если
этого ему сделать не удается, приходит очередь второго. Если биток
"наплешен", наплешивший получает один патрончик -- при одинарной ставке,
конечно; если наплешка была с "чикой", то есть один биток при этом стукнулся
о другой, -- два патрончика, чика с "накатом" -- три патрончика, с
"подкатом" -- четыре патрончика.
Гек больше всего любил играть в банчок. Собиралась группа человек в
пять-шесть, а доходила и до десяти, шли на пустырь, где в земле можно было
выкопать ямку -- будущий банк. Ямка определялась по ситуации, но чаще всего
ее объем не превышал по размеру литровую пивную кружку. Метрах в
десяти-пятнадцати проводили черту, определяли очередность играющих, размеры
ставки, нюансы в правилах, которые могли варьироваться, в зависимости от
желания игроков, и игра начиналась. Все по очереди метали свои битки,
стараясь угодить в ямку. Если попадания не было, ставка добавлялась и кидали
вновь, но очередность уже была другая: тот, кто ближе всех попадал к банку
-- становился первым. Если играли с "наплешкой", то наплешивший другого
игрока, вместе с ним имел возможность бросить повторно, вне очереди, но
наплешенный был обязан доставить в банк ставку. Если черта была проведена
достаточно далеко, то банк вырастал до огромных величин: Ронни-Чиж,
"крестивший" Гека, азартнейший в классе игрок, снял однажды банк в триста с
лишним патрончиков. А Геку доставались банки по шестьдесят, по восемьдесят
патрончиков, что тоже было великолепно.
Но счастье так мимолетно. Через два месяца жизнь Гекатора опять
наполнилась горечью до самых краев. Пьяный отец нашел и выбросил все
накопленное Геком богатство -- почти тысячу сто патрончиков. Не помня себя
от негодования Гек обозвал его в лицо козлом вонючим. Не следовало ему такое
говорить: Ангел действительно надел повязку во время последней отсидки,
следил за внутренним распорядком на зоне, но вспоминать о своем позоре и
предательстве прежних идеалов не любил, а тем более слышать подобное от
родного сына...
Для начала он зверски его избил, так, чтобы причинить максимум мучений
и при этом не покалечить, потребовал, чтобы Гек встал на колени и просил
прощения, чтобы ноги целовал отцу, который его поит и кормит вместо того,
чтобы утопить как кутенка. Гек отказался. Тогда отец вытащил откуда-то
наручники, приковал к унитазной трубе и дал день на размышление:
-- Вечером приду -- и бог мне свидетель -- опидорашу, если не вымолишь
прощение...
Как только входная дверь закрылась, Гек довольно легко вытянул свою
ручонку из стального кольца и стал готовиться к побегу. Для начала он
обшарил все карманы во всей одежде, все загашники и темные места. Удалось
раздобыть шестьдесят восемь пенсов. Еды в доме по традиции не было, но не
беда -- в школе он выпил молока и съел две булочки. И в армии спасения могут
тарелку супа налить, только надо успеть до трех -- Гек научился, благодаря
школе, пользоваться часами.
Оконная щеколда, залитая когда-то краской, прилипла намертво и не
хотела поддаваться слабым пальцам Гека, который после часа бесплодных
попыток пришел в отчаяние. Но Гек вдруг засмеялся самому себе, прямо в
ботинках вскарабкался на обеденный стол и пинком шарахнул по оконному стеклу
-- за окном лежала свобода. За супом он не успел -- с окном проклятым
провозился, к ребятам не хотелось, ноги сами привели его на близлежащую
станцию для пригородных поездов. Как раз подошла электричка, он сел в нее и
поехал куда глаза глядят. В вагонах было не по осеннему тепло, Гека
разморило и укачало...
Очнулся он в электричке же, его трясла за плечо женщина-контролер и
требовала показать билет. Поскольку билета у него не было. тетка вывела его
в тамбур, обыскала, реквизировала мелочь, а Гека выпихнула на ближайшей
остановке. Гек постучал зубами четверть часа и сел в следующую, на которой
благополучно добрался до конечной станции Родная. Бедный Гек никогда не
покидал пределов своего района, он не имел представления о той местности,
где очутился, что делать и как быть дальше. Спрашивать окружающих он
побоялся: вдруг сдадут в полицию и вернут отцу. Поэтому он до вечера
слонялся вдоль станции, стуча зубами от холода: май -- почти зима, а пальто
не греет, "на рыбьем меху" -- это значит совсем без меха, потому что у рыб
чешуя, Гек в школе проходил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133