Поначалу Гек выступал
исключительно как статист: он должен был "смотреть и видеть", а Патрик,
соответственно, показывать. Один раз это мог быть хулиганский шалман в
противоположном конце города, другой раз -- городской парк-сквер, ночной
"клуб" наркоманов-гоп-стопников... Гек привыкал -- не терять присутствия
духа, вычленять самого опасного, сторожить внезапности, не бояться
численного преимущества и крови. Патрик особенно любил распространяться о
чистых и бескровных победах и действительно -- рука, когда он этого хотел,
была у него легкая. Но случалась у него и кровь, случались и покойники -- в
ночных делах всего не предусмотришь...
-- Слышишь, Патрик, ну ты сегодня как ангел прям-таки: пощадил
беззащитного калеку! Хотя, до тебя, по правде сказать, он и калекой-то не
был...
-- Малек, соскучился ты, я вижу, по пиявкам! Сколько этих шуршиков в
парадняке скрылось?... На одного ошибся -- трое их было. Один множим на сто
-- сто раз отжаться, па-апрошу! Что щеришься -- уговор дороже денег...
И снова пришла осень. Прозрачный порывистый апрель пинками гнал листву
по тротуарам и аллеям, а то курлыкал откуда-то с неба или похрустывал
свежими льдинками в уцелевших лужицах. Геку стукнуло пятнадцать. За это
время он успел влюбиться в двадцатитрехлетнюю Риту из девятого номера и
потерять невинность в ее опытных объятьях. К этому времени Патрик, под своим
неусыпным контролем, два раза выводил Гека на "практику", причем
практиковался Гек, Патрик только подстраховывал. Разумеется, условия были
соответственно менее сложными, менее опасными. Оба раза Гек с блеском
задания выполнял: сначала задирал уличную подростковую шпану, потом
отрабатывал удары и ориентировку на местности. Однако Патрик, верный своему
правилу, не давал своему питомцу возгордиться:
-- Подумаешь, зуб выбил черномазому!... Да и остальные такие же рохли!
Нет, Гек, это семечки: цыкни на них построже -- сами разбегутся. Придет
пора, взрослым станешь. Кто на пути встретится? Если бомж с побитыми венами
-- это одно, а ежели кто посерьезнее? Говорят, в спецслужбах таких крутяков
дрессируют, что любой из них и тебя и меня сожрет и костей не выплюнет...
Где, в Бабилоне? Нет, самому встречаться не доводилось... А может и
доводилось, на них не написано. Пройдет мимо -- человек как человек...
Спецслужбы -- поэтому и спецслужбы, что на них не написано, кто они
такие. Ирония судьбы заключалась в том, что Патрик и Гек, однажды,
совершенно случайно, сами того не подозревая, чуть было не попали в поле
зрения спецотдела Служебной контрразведки, курируемого лично Господином
Президентом. А дело было так...
Дэнниел Доффер (для родных и самого себя -- Дэнни, для друзей -- Дэн),
в свои двадцать шесть лет ставший заместителем начальника отдела в ранге
майора (что соответствовало общевойсковому подполковнику а значило еще
больше), был к тому же любящим сыном, дядей, братом, зятем и племянником. Он
приехал повидать родню, а сам служил, что называется, вдоль северных границ
отчизны, столь привлекательной для шпионов всех разведок мира. В тот год
решал он одну очень деликатную в своей шизофреничности задачу, поставленную
лично Господином Президентом: надо было отделить ущерб нанесенный
рыболовному хозяйству страны каверзами природы (так называемым "Эль-Ниньо"),
от вредительской деятельности вражеских -- читай -- английских шпионов.
Головой он работал хорошо, связи покойного бати были в его карьере важным,
но все-таки второстепенным фактором: единственный сын генерал-полковника,
бывшего командующего "лейб-гвардейских" ВДВ, может попасть в сверхсекретную
и привилегированную структуру, но преуспеть в ней так же по блату -- нет и
еще раз нет. Господин Президент собственного сына турнул в МИД из Главного
Управления Контрразведки (и стыдливо замалчиваемой Разведки) за регулярные
пьянки и длинный язык.
Дэн Доффер пил очень умеренно, а болтал гораздо меньше, чем его коллеги
в среднем. Знал он свободно языки -- испанский, немецкий и китайский, а
физическая подготовка, благодаря отцу, фанатично преданному культу силы и
здоровья ( что не помешало ему умереть в пятьдесят один год), позволила ему
трижды завоевать титул чемпиона по вольному бою среди всех родов и видов
вооруженных сил страны. Сыновья его сестры, у которой он гостил, гордились
им и во всем стремились подражать дяде-суперу. Со скромностью и умением
сливаться с фоном -- дело у них обстояло неважно, но использовать бокс и
карате для битья морд они наловчились хорошо: шестнадцатилетний Антуан,
младший -- пятнадцатилетний Борис и закадычный друг Антуана, их двоюродный
брат по отцу, шестнадцатилетний Робер, в окружении нескольких приятелей
ежевечерне пропадали на танцплощадке в соседнем парке и вот уже две недели,
как перестали нарываться на драки: желающих больше не находилось. Однажды
они вернулись с танцплощадки раньше обычного, -- танцы отменили, вернулись
без девиц (мама слишком часто в окно сечет) и теперь стояли возле
решетки-ограды, глядя на окружающий день, который вот-вот собирался
обернуться вечером. Улица была малолюдна и скучна. Вот из-за поворота
вывернул прохожий в их сторону, и когда он подошел поближе -- видно стало,
что это мальчишка. Лет четырнадцати-пятнадцати. Его развинченная походка,
наглый взгляд, дешевая, с потугой на моду одежда -- безошибочно выдавали в
нем выходца из социальных низов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133