-- Слышал! Я слышал про Ванов, только не знал, что они еще... есть. Гек
даже вскочил со своей шконки и так стоял, переминаясь с ноги на ногу, не
зная что делать дальше. От волнения он даже стал слегка заикаться. Нечто
подобное испытал бы и монастырский служка, доведись ему встретиться с
первоапостолами -- Петром и Павлом.
Суббота засмеялся, ему польстило мальчишеское волнение, с которым тот
воспринял ошеломляющее известие:
-- Сядь, слышишь, Малек. Сидеть нужно сидя, а еще лучше -- лежа. И
чтобы шамовка была да и табачок. Куришь, нет?
Гек виновато покачал головой:
-- Не курю. А -- хаванина у меня есть: черняшка, сахар молочный и
"бацилла" -- бекона грамм четыреста! Сухари... Мне ребята на дорогу много
дали, так еще осталось... Вот...
Гек выдернул мешок из под шконки, торопливо растянул узел и вынул
остатки роскошного грева, собранного провожающими ребятами 58го "допа",
который, как выяснилось, когда-то назывался "Ветка". Он с надеждой поднял
глаза на старых "ванов" и вдруг понял, насколько глубоко и привычно они
голодны...
-- Угощаешь, что ли? -- усмехнулся Варлак. -- Учти, нам ответить нечем.
Кроме "костыля" и баланды я года как четыре ничего не видел. Суббота,
правда, намедни колбасу трескал...
-- Слушай его больше, "намедни"! Скоро тому полгода будет, а до этого
-- и не вспомню даже. Ты, Малек, погоди суетиться. За угощение
благодарствуем, но давай-ка лучше обеда подождем: там баланды нальют,
кипятком побалуемся...
Ванам неприлично было проявлять жадность к еде и нетерпение, ронять
себя, пусть даже в глазах одного единственного мальчишки, поэтому продукты
положили в нишу и опять задернули занавеску. Гек снял клифт и тоже подсел к
столу.
Наконец, раздали обед. Ваны ели не спеша, смакуя каждый укус казенной
пайки, каждый ломтик бекона. Разговор прекратился, слышалось только
деликатное всхлюпывание во время поедания жидкой, но горячей баланды --
рыбного супа. Гек достаточно много голодал в "шизо", чтобы нарушать своей
болтовней великолепие нежданного(для ванов) пира. Он решил ограничиться за
обедом казенной пайкой и приварком, но Варлак собственноручно соорудил
"гамбургер" из хлеба и бекона и заставил Гека есть:
-- А ну-ко! Мало ли, отравить нас затеял? -- Гек понимал, что ван
шутит, но догадался: естественнее и проще будет, если есть они будут
наравне, без жалостливого самоотречения с его стороны.
Но настоящий фурор произошел в конце обеда. Гек, ухмыляясь заранее,
загородил спиной мешок, вынул оттуда что-то и вернулся к столу. Затем, не в
силах долее скрываться, стукнул рукой по середине стола и разжал кулак: там
был непочатый пятидесятиграммовый куб цейлонского чая! Его, как
пересиживающего, по традиции практически не шмонали перед водворением в
камеру, спрашивали для порядка о запрещенном, но кто признается, когда
досмотра нет?
Да, эффект был! Ваны недоверчиво вертели, мяли пачку в руках, нюхали
ее. Варлак подхватил на обрубок большого пальца левой руки несколько
высыпавшихся угольно-черных чаинок и осторожно слизнул из оттуда.
-- Чай! Суббота, гад буду -- чай! Сейчас мы его... Ах, гадство, даже не
верится! -- Тут Варлак поймал умоляющий взгляд посеревшего от волнения
мулата, отщипнул от пачки кусок обертки вместе с щепоткой чая и протянул
Субботе. Тот перехватил в свою щепоть, подстраховывая снизу ладонью другой
руки, бережно положил на край стола. После этого он сунул указательный палец
правой руки в дырку в матраце и вытащил оттуда небольшой кусок оберточной
бумаги, собранный в мелкую гармошку.
-- Огонь умеешь добывать?
Поскольку Варлак весь был в заваривании чифира, Гек понял, что вопрос
Субботы относится к нему. Гек тысячу раз наблюдал, как это делается, но сам
добывал огонь лишь однажды.
-- Умею, сейчас попробую. -- Он добыл из своего матраца небольшой кусок
свалявшейся ваты, сделал из нее жгут и стал быстро, насколько мог, подошвой
ботинка, катать жгут по бетонному полу -- вперед-назад, взад-вперед. И
получилось довольно быстро, жгут едко задымился и затлел. Суббота уже
свернул самокрутку, перегнул ее почти пополам, чтобы крошки не высыпались,
и, торжествуя, прикурил от тлеющей ваты.
Варлак с легкой улыбкой смотрел на него, нянча в руках обернутую
бушлатом кружку с настаивающимся чифиром.
-- Дай-ка мне затяжечку... Елки-моталки, а ведь не чувствуется ничего,
как воздух глотаешь, Суббота. Старый ты дурак... и я тоже, только чай
испортили на самокрутку на твою!
-- Да что ты в этом понимаешь, ты же некурящий. Присматривай за
чихирбаком лучше, не то прольется.
-- Не прольется. Пусть настоится посильнее. Чихирь -- он терпения
требует...
Наконец наступил вожделенный миг, когда подросток и оба старика,
похожие в этот миг на счастливых детей вокруг рождественской елки, расселись
за столом, вдыхая аромат чайного напитка, самого любимого деликатеса в
местах заключения великой страны Бабилон. Варлак преодолел искушение и
заварил в двухсотпятидесятиграммовой алюминиевой кружке только половину
пачки, остатки положив на полку, к хлебу и сахару.
Геку первому предложили кружку, исходящую кисловатым парком. Он кивком
поблагодарил, сделал два мелких глоточка и передал Субботе. Тот в свою
очередь дважды отхлебнул и подал Варлаку. Варлак прикрыл глаза, глубоко
потянул воздух ноздрями, сделал раздумчиво глоток, а потом еще один, и
вернул кружку Геку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133