От старого капитана и его адвоката никаких вестей так и не поступало. И
жизнь шла своим чередом, тасуя дни и недели, готовя живущим в тюрьме и за ее
пределами новые испытания.
Как -то Гек вспомнил, что он снова католик. Пришлось молиться и даже в
одно из воскресений сходить в тюремную церковь на исповедь. Но делал он это
скупо и не напоказ, только чтобы держаться в границах религиозных приличий.
Гек понимал, что и в камере имеются чьи-нибудь глаза и уши. Несмотря на
официальное неведение о его вкладе в пополнение тюремного погоста,
информация о расправе просочилась за пределы камеры. Во время прогулок он
ощущал на себе взгляды других обитателей тюрьмы, исполненные настороженности
и щупающего любопытства. Но прямо к нему никто не подходил и знакомиться не
желал.
Гек проявлял холодное спокойствие и полное безразличие к окружающему,
но конечно же страдал от одиночества и чувства гнетущей тревоги. Он жадно
вслушивался во все обрывки разговоров, внимательно присматривался к тому,
кто и как себя ведет и что из себя представляет. Больше всех его
заинтересовал седой и солидный пузан -- дон Паоло, как его величали все,
включая надзирателей.
Это был чрезвычайно уравновешенный и доброжелательный господин:
активные игры на свежем воздухе ему, как видно, претили, так что он
устраивался где-нибудь на солнышке и играл в шашки с многочисленными
партнерами, всегда готовыми почтительно поддержать компанию. При нем
постоянно клубилось нечто вроде свиты, состоящей наполовину как бы из
придворных и просителей, а наполовину из молчаливых парней крепкого
сложения. Дон Паоло охотно шутил, улыбался, интересовался здоровьем
собеседника, порой сетовал на свое, словом -- он знал всех, а все знали его.
Он мог часами слушать подробности семейного быта любого из своих
приближенных, а то просто сидел, подставив бритый подбородок лучам неяркого
зимнего солнца. Только Гека он не замечал -- глядел сквозь. Гек многое бы
отдал, только бы узнать, что насчет него думает этот дон Паоло. Он не
сомневался в источнике силы и могущества разговорчивого добряка и понимал,
что от прихоти или иных каких намерений старого дона зависит его жизнь. Гек
видел: его изучают и мысленно он уже приготовился к самому худшему: "
Крысиная нора, из нее не выскочить".
Как-то в воскресенье, когда заключенные находились на прогулке, к
Гектору подошел парень по прозвищу Чичероне. Он сидел за соучастие в
вооруженном грабеже, что плохо вязалось с его тщедушным обликом. На вид ему
было лет двадцать с хвостиком; сутулый и нескладный, он никогда не принимал
участия в играх, которые затевались во время прогулок, в драках, возникающих
нередко между заключенными, был молчалив и бесцветен. Он, вероятно, даже не
сумел бы постоять за себя в подобных заварушках, а между тем Гек не помнил
случая, чтобы кто-либо попытался зацепить парня. Видимо причина этому
крылась в том, что Чичероне состоял в свите дона Паоло, того самого
почтенного синьора, даже в заключении сохранившего благорасположение к
людям, которые, в свою очередь, безмерно уважали его. Уважение к дону Паоло
всячески демонстрировала и администрация тюрьмы: разрешала держать ему под
рукой своего рода прислугу и "сиделок" из числа заключенных, поскольку врачи
обнаружили у него стенокардию и ревматизм; пищу ему доставляли только
домашнюю -- тюремную не позволяла принимать язва. Обремененный
многочисленными болезнями -- дон Паоло выглядел очень хорошо в свои
пятьдесят пять лет, а язва не мешала иметь ему солидное брюхо и красные
щеки. Вот и сейчас он, по обыкновению, предавался раздумьям, занесши толстые
пальцы над стоклеточной доской и не видел, что один из его "ординарцев"
отделился от свиты и беседует с каким-то новичком...
Чичероне предложил Гектору сигарету и закурил ее сам. поскольку Гектор
вежливо отказался.
-- Приятная погодка, а? Прямо -- весенняя, -- начал Чичероне. -- Сейчас
бы на пляж, а там девочки, а?
-- "Тебе не девочку, а жратву усиленную надо бы, трефец чахоточный," --
беззлобно подумал Гек, а вслух протянул:
-- Да-а, девочку бы не помешало...
Поговорили о футболе, который Гек терпеть не мог и постепенно перешли к
главному, как догадывался Гек, вопросу. Речь зашла о преступлениях "красных
бригад".
-- Кстати, -- понизил голос Чичероне, -- видишь тех двоих, вон --
патлатые ( в этих диких краях зэков даже не стригли!), да нет, вон -- те,
один ботинок завязывает... Ага -- вот как раз "красные бригады". И взрывы за
ними, и нападения на банки, и даже убийство -- это они уже в наших краях
развлекались. Им сидеть до конца века, самые настоящие бандиты -- кошмар!
Всего неделю здесь, а наглости хоть отбавляй... Никакого понятия о порядке.
Об уважении к кому бы то ни было -- и речи нет. Дон Паоло хотел было с ними
поговорить, урезонить -- куда там! Плевали они на его слова с высокой крыши,
угрожали ему, представляешь?
Гек представлял. Только псих мог надеяться безнаказанно оскорбить
словом или хотя бы знаком уважаемую на Сицилии персону.
-- Люди было вступились за него, да дон Паоло остановил: не надо,
говорит, связываться с дерьмом, сам он на них не в обиде, поскольку они
нравственные калеки и не ведают, что творят. Бог их и так покарал, отняв
свободу и разум. Слепцы, они вряд ли когда прозреют... А вот о тебе он
неплохо отзывался.
-- Не может быть. Откуда он меня знает, я ведь ни разу с ним и не
разговаривал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133