Все зависело от
количества сырья, предназначенного к переработке: сколько его еще подвезут?
Ну да продержимся, бог даст! Гек улыбнулся про себя: он давно уже понял --
бога нет. Люди боятся смерти и надеются, что бог выручит их и и в обмен на
молитвы даст им бессмертие в какой угодно форме. А они молятся, чтобы на
халяву удовлетворить свои мечты и чаяния и улучшить условия загробного
существования... Если послушать -- кто , кому и для чего возносит молитвы,
то и выйдет, что Господь отзывчивее самой разношенной проститутки, коли без
разбору всем дает просимое. А если он просьб не удовлетворяет, или выполняет
с разбором, сам провидит правильный путь -- то какой смысл молиться? --
Услышит из сердца и воздаст по справедливости...
Гек вспомнил, как мальчишкой еще спросил у школьного патера, для чего
молиться надо по всем правилам и соблюдать обряды, и делать это в церкви? Он
к тому же искренне хотел понять, почему Господь, такой милосердный и
всемогущий, строго требует этого от чад своих, но не вразумляет иноверцев и
дикарей. Ведь дикари не виноваты, что дикими родились, а попадут в ад? Патер
ужасно рассердился, сообщил отцу, не поленился придти, что сын его погряз в
ереси и богохульстве, что тлетворное влияние улицы погубит неразумное
дитя... Отец спьяну подумал, что Гек попался на воровстве и заревел, что
сейчас же удавит гаденыша своими руками, но уразумев, наконец, в чем суть
дела, успокоился. Он выслушал, качая нечесаной головой, все, что священник
счел нужным сказать и даже попросил благословения по окончании проповеди, а
после его ухода жестоко избил Гека. Вот тогда-то к привычной обиде на отца
добавился в душе у восьмилетнего мальчугана первый протест против бога и
слуг его.
В десять лет, когда жизнь стала невыносимой, он попытался тайком
молиться сатане, но и из этого ничего не вышло. Прошло еще несколько лет,
прежде чем Гек окончательно забил болт на сверхъестественные силы, но он
помнил то время и стеснялся его, когда доводилось вспоминать. Видя. что
окружающие поголовно веруют -- кто во что, он никогда не спорил и не
проявлял свое мнение по данному вопросу, но для себя все решил -- навсегда.
... Спешить -- еще опаснее, чем ничего не делать. Гек положил еще две
недели на сборы. За это время ему удалось немного перестроить порядок начала
работы и подточить украденный скальпель. Липкой лентой, а ее много было, он
постепенно обернул рукоятку в несколько слоев; лезвие же и острие затачивал
о кирпичи в душе и в парашном углу -- по несколько секунд за сеанс, чтобы не
слышно было. Помог вентилятор в стене, который заменял кондиционер и гнал
воздух в помещение. Он шуршал и потрескивал довольно громко, заглушая
посторонние звуки.
Душ все принимали ежедневно и не по одному разу, так как жара стояла
дикая, а к звукам из-за ширмы коллеги Гека не очень то прислушивались -- им
хватало и запаха. К четвергу все было готово, но прошло еще двое суток,
прежде чем он решился. В субботу -- последний штрих -- щепотка героина. Он
сумел незаметно зачерпнуть порошок заранее приготовленным кулечком,
свернутым из такой же ленты, ее пришлось слепить в два слоя, клейкой
стороной друг к другу.
На следующий день, в воскресенье, сразу после завтрака, т.е. в час с
небольшим после полудня он отвалил прямо "от станка". Еще накануне он
страшно волновался. План вдруг стал казаться убогим и нереальным, узилище не
таким уж и мрачным, а соседи настороженными и подозрительными. Короче
говоря, Гек изрядно струхнул. И немудрено: одно дело, когда рядом кто-то
более опытный, вроде Варлака или Патрика, могущий подстраховать и исправить
промах, и совсем другое, когда вся тяжесть предстоящего ложится на тебя,
семнадцатилетнего... Ночью его били кошмары, он просыпался неоднократно и
напряженно прикидывал: не кричал ли он во сне, не разговаривал ли? Однако
"наутро", после побудки, внезапно ощутил в себе уверенность и желание
довести дело до конца. Он столько раз репетировал в мыслях предстоящее, что
когда пришла пора претворять задуманное в жизнь, он не только не испугался,
но и испытал нечто вроде облегчения, как если бы он долго мучился от жажды,
а теперь ее утоляет.
До конца завтрака день катился обычным своим распорядком, но зато после
него -- затрещал на неожиданном повороте и рассыпался навсегда. Дело было
так:
Гек уже давно обратил внимание, что проход к столику, где в ящике
лежали очередные респираторы, довольно узкий, а сам столик -- хлипкий и
низенький, типа журнального, У толстяка был отдельный стол и отдельный же
респиратор, Когда тот у своего стола закончил прилаживать намордник и
защитные очки, Гек, как обычно (эти две недели), вошел первым, наклонился
над респираторами и, как обычно, копаясь и выбирая один для себя,
отрепетированным движением зарядил изнутри фильтрующие устройства остальных
порциями героина. Надел свой и, поправляя его на ходу, подошел к
операционному столу. Вдруг он споткнулся и сбил склянку с реактивом прямо на
опиум, приготовленный к работе. Пытаясь задержать ее падение, он дернулся
вперед и сшиб табурет. Это маленькое происшествие привлекло внимание
остальных. Они все уже успели надеть респираторы и теперь бросились спасать
товар, которому, впрочем, ничего не угрожало: на опиум попали считанные
капли. Толстяк промычал что-то матерное в адрес Гека, поднял табурет и
работа началась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133