-- Дядя Джеймс за руку вывел на середину площадки здоровенного
глыбообразного парня лет семнадцати. -- Ты чем недоволен?
Парень в момент оробел, но повторил упрямо:
-- Пусть вообще отстанет от нас, что мы ему, бойск.. Ых-х! -- У Дяди
Джеймса от долгого наблюдения у самого зачесались руки и он только ждал
предлога, чтобы опробовать на ком-нибудь разучиваемый удар в солнечное
сплетение.
Нестор сложился пополам и повалился на маты: удар был очень силен и
точен, Нестор не мог ни кричать, ни дышать, только ворочался на полу,
оглушенный невыносимой болью.
-- Не так уж и сложно, если постараться, -- обратился он к остальным,
потирая свой крупногабаритный кулак. -- Правильно я говорю, парни?
Парни испуганно молчали: уж если эти упыри вдвоем возьмутся -- ложись и
помирай как можно скорее!
Патрик подошел к Нестору, присел на корточки и кончиками пальцев стал
осторожно массировать ему точки в районе шеи и переносицы. Нестор замотал
головой, но задышал, сначала судорожно, потом ровнее. Дядя Джеймс дождался,
пока Нестор пришел в себя, велел ему вернуться в строй и с глубоким вздохом
обратился к покорной и мрачной аудитории:
-- Кто скажет -- за что я его ударил? Патрик, теперь я проведу
маленькое занятие, отдохни. Ну, так кто скажет?
Дураков не было -- отвечать на такой вопрос.
-- Ладно, я сам отвечу, а вы все меня проверите. И если я соврал --
можете поправить, бить не буду. Те из вас, кто более или менее усвоили
Патриковы уроки, спокойно могут себя чувствовать и на разборке и на отдыхе в
шалмане. Кого из вас избили в последний раз, а?
-- Меня, только что, -- прогудел насупленный Нестор.
Все дружно захохотали. Рассмеялся и Дядя Джеймс:
-- Ну, извини, дружище, ты сам проявил недисциплинированность. Но ведь
я -- не просто я, какой-то там Дядя Джеймс, нет, я лучший ученик
Патрика-сэнсея. Вот потому и победил.
Патрик в ответ на шутку ухмыльнулся, покрутив головой, но смолчал.
-- Парни, теперь серьезно. С переходом на регулярные тренировки падеж
среди... э-э, ребят резко сократился. А в общественных местах наши с вами
коллеги откровенно трусят, если дело доходит до стычек с вами. Не замечали?
Как стрелять метче заумели? А? А каких-нибудь пять-восемь месяцев назад все
это мудачье вас в грош не ставило. Да, стоит какой-нибудь Чекрыж и жалуется,
что у него пальчик бо-бо. Послушаешь -- прямо сирота! А на прошлой неделе
почти в одиночку разнес пивную на Мортирной. Наслышаны! Раньше бы у него так
не получилось бы, нет. Швейцар, между прочим, до сих пор в больнице и мой
сосед, небезызвестный Кошеловка, гугнит мне в трубку про какую-то
компенсацию. Ну, я ему конечно объяснил, что у нас каждый дурак имеет право
на отдых, даже Чекрыж. Пить меньше стали. Ну, как на духу -- хуже вы стали
от занятий? Или считаете как Нестор, что у вас природного здоровья в
достатке? Да нынче каждый из вас справится при случае с двумя из
Кошеловковой или Пузатовской команд, а Нестор под вдохновение -- и с тремя!
Вон ведь какой Гиппопо вымахал!
Все опять рассмеялись, хотя и не поняли, что обозначает это "Гиппопо",
но звучало очень забавно. Напряжение сошло.
Бедный Нестор, немало лет пройдет, прежде чем он перестанет слышать в
глаза свою смешную кличку, которая с того дня намертво к нему пристала. Дядя
Джеймс, конечно, хитрил и льстил своим людям, рассказывая, как их все
боятся, но здоровенный кусок истины в его словах был. Рядовые бандиты,
привыкшие к тому, что в быту их размеры и наглость не встречают отпора,
очень часто теряются, натыкаясь на равных себе, тушуются и теряют лицо.
После занятий же у Патрика они не могли, конечно, считаться мастерами боевых
искусств, но в конфликтах умели больше и держались, как правило, лучше
конкурентов. Ребята сами это постепенно начали понимать и с хныканьем,
матерщиной и тайными угрозами, -- но смирились с тренировками. Некоторые,
действительно, стали заметно меньше пить. Тренировалась, в основном, одна
молодежь -- Патрику тогда только-только стукнул тридцатник, он был среди них
самым старым, если не считать тридцативосьмилетних Джеймса и Германа, да
сорокавосьмилетнего Боцмана. Те, впрочем, на занятия не ходили.
Через неделю, словно по расписанию, закончился запой у Патрика. В этот
раз Дядя Джеймс не сдержался и заехал своему ближайшему подручному в морду:
по его словам выходило, что из-за Патрикового загула погиб человек и пропали
"бабки", ощутимая сумма. Мол, если бы Патрик подстраховал в нужном месте, то
все бы и обошлось. Короткая, можно сказать, чисто символическая расправа
происходила в кабинете у Дяди Джеймса, без зрителей; Патрик сознавал свою
вину и то, что получил за дело, а все же на душе было паскудно. Но Дядя
Джеймс вызвал его на ковер не только для зуботычины: он проинформировал
Патрика, что его воспитанник поселен в Доме, на первом этаже, возле черного
хода, где ему очистили от старого хлама комнатенку. Патрик должен был знать
все эти детали, поскольку, во избежание депортации из страны, обязан был
иметь легальный финансовый источник для существования и поэтому числился
завхозом при борделе. Дядя Джеймс, напротив, вовсе не обязан был заниматься
подобной мелочью, но занимался, ибо стремился во всем осуществлять хозяйский
догляд. Нет, он не подменял своих "наместников", предоставлял им
определенную свободу рук и возможность проявлять инициативу, но проверить,
проконтролировать, навести шорох -- это он любил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133