На станционном рынке тетка, торгующая сметаной,
сумела подманить недоверчивого Гека поближе и угостила его здоровенным
бутербродом с вареной колбасой. Гек не ломался и умял бутерброд в минуту. Он
вежливо поблагодарил добрую торговку и она, растроганная чем-то, сунула ему
еще и яблоко. Гек окончательно смутился, буркнул слова благодарности,
развернулся и побежал греться в станционное здание. Местный полицейский
вновь с подозрением поглядел на мальчика, который ошивается здесь третий
час, но ничего не сказал -- до конца дежурства оставались минуты и не
хотелось никаких протоколов и приключений.
А Гек и сам уже решил ехать, возвращаться в город, а там видно будет.
Пока в школе заночует -- Гек знал там укромные места -- домой же не пойдет
ни под каким видом. Вновь подошла электричка и Гек запрыгнул туда в
последний момент, чтобы выгнать не успели. Отнять у него уже нечего, кроме
яблока, торопиться ему некуда. В вагоне Геку показалось жарко, он расстегнул
пальто и принялся за яблоко. Ему и раньше доводилось их есть, но в школе
давали маленькие, зеленые и дряблые, а это огромное и очень, очень сладкое!
Напротив Гека сидел низенький человек с раскосыми глазами и читал журнал с
цветными картинками. Гек сносно читал печатные слова, но тут ничего не мог
разобрать: какие-то значки, похожие на пауков, бегущие сверху вниз. А на
картинках в разных позах, парами и по одному, изображались толстенные, почти
голые дядьки, с волосами -- как конские хвосты. Человечек потом вышел и Геку
стало скучно. Он выставил указательный палец и стал рисовать на стекле. Рука
водила-выводила чего-то, а когда Гек опомнился, на морозном стекле
красовалось неведомое чудо-юдо: влево бегущая птица, если судить по
когтистым и голенастым лапам, с собачьей вислоухой мордой и сигаретой в
лошадиных зубах. Голова была непропорционально большая. Гек рассмеялся, а
потом опять заснул и опять его трясли за плечо: вылезай, приехали. Гек не
знал ни географии, ни расписания поездов, откуда ему было знать, что из
бабилонской пригородной электрички он пересел на станции Родная в Иневийскую
пригородную, и таким образом попал в Иневию -- второй по значимости город
страны. На вокзале он сообразил уже, что попал в абсолютно незнакомое
пространство, но что делать дальше -- не представлял. Гека бил озноб, в
голове шумело, абсолютно расхотелось есть, хотя за сутки, кроме бутерброда и
яблока, он ничего не ел, зато мучительно хотелось пить. Гек сознавал, что
лучше бы ему до утра проторчать на теплом вокзале, перед телевизором в зале
ожидания, но духота и ощущение, что ему вот-вот станет дурно, выгнали Гека
на холодную улицу. Он пожевал катыш грязного снега -- вроде бы стало немного
полегче -- и побрел вперед и вперед, один, по ночной Иневии. Долго ли,
коротко он шел -- вспомнить впоследствии ему так и не удалось. Шикарный
центр сменился многоэтажными стандартными новостройками, сознание то
включалось, то выключалось -- что-то холодное и резкое ткнулось ему в лицо
-- это он упал в сугроб, поднялся и вновь упал. "Умираю" -- догадался он, но
было совсем не страшно. "Как же так", -- продолжал думать он с усилием, --
"Я должен бояться умереть". Но страх смерти не приходил, а без него мозг не
мог собрать силы, чтобы выжить. "Надо кричать", -- соображал Гек и тут же
отвечал сам себе: "А зачем?"
Видимо он все же закричал, потому что пожилая пара, возвращавшаяся
заполночь от гостей поспешила перейти улицу, заслышав тоскливый и слабый
вой, идущий от заснеженной кучи во дворе. Через квартал им встретился
околоточный, обходящий свой участок, и они рассказали ему о странных звуках
и показали место, откуда он доносился. Однако служитель правопорядка ни там,
ни поблизости никого и ничего не нашел. Следы на земле то-ли были, то-ли
ветер фокусничал -- но Гека там уже не было.
Случались впоследствии дни, когда Геку хотелось расшибить себе голову с
досады: он никак не мог понять, что было явью, что бредом, а что наслоилось
из более поздних впечатлений. Он закрывал глаза и силился увидеть все то,
что осело в мозгу в виде воспоминаний...
...Было очень хорошо -- исчезла тошнота, голова не кружилась, руки и
ноги слушались и звучала флейта. Восьмилетний Гек и слова такого не слышал,
но позднее он определил совершенно однозначно -- это была флейта. Гек с
любопытством открыл глаза и увидел белый потолок. Раздетый догола, он лежал
под одеялом, легким, чистым и очень мягким, лежал на кровати, тоже мягкой,
но упругой. Голова -- на голове что-то было надето или прилеплено, обе руки
раскинуты в стороны и к каждой тянулись жгуты из разноцветных трубок. Он
скосил глаза: возле кровати стоял человек... непонятного возраста... от
сорока, не меньше. Музыка лилась из настенного радиоприемника.
-- Надо лежать, спокойно, лекарство действует, отдыхай, -- монотонно, а
может -- устало говорил тот человек, а потом к нему подошел... оказался
рядом другой человек, они говорили на тарабарском наречии...
-- Феноменологический порядок прежний -- моторный компонент и латентный
период ниже на тридцать-сорок процентов абсолютного минимума из всех
реестровых, плато-динамика коллагеновой структурной основы заторможена не
менее, чем вдвое, при обычном темпе обмена веществ, энцефалозондирование
затруднено -- воспаление мозговых оболочек близко к критическому, надо
ждать.
-- Исключено, вероятность летального исхода велика, кора и левое
утратят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133