Вот гадство! Думаешь на кого?
-- Нет, ни кого определенного не подозреваю, никому не говорил...
-- Ладно, заваруха кончится -- поищем, -- неуверенно наморщился
Карзубый, но и он и Гек отлично понимали, что вероятность найти, а тем более
вернуть украденные деньги -- микроскопически мала.
-- Тебя, Малек, видимо пасли все это время, ты же у нас всегда с
бабками... Да плюнь, урка с деньгами не дружит. Выпить будешь?
-- Не будешь, не пью и не курю. Но пожрал бы, -- есть что пожевать?
Карзубый почесал ухо, кивнул:
-- Сделаем, черняшка и какао-сгущенка. И "третьячок", если не допили.
-- Годится, -- повеселел Гек. Кипятком разведу -- четвертачок
получится, мне -- как раз. Ты прав, хрен с ними, с бабками. Это не общак,
новые добуду.
Упоминание об общаке мгновенно выдернули Карзубого из благодушного
расслабона, -- он посерьезнел и стрельнул глазами вокруг.
-- Вот что, Малек, давай-ка проверим его, пузатенького, не ровен час...
Нас трое знает -- где "благо", будешь четвертый -- они оба в отрубе, а
кто-то должен подстраховать. Поешь потом. Порыли...
Они выскочили из здания и в сгустившихся к этому времени сумерках
побежали по направлению к зданию клуба. Вся зона была наполнена пьяными
криками, звоном битого стекла и визгом выдираемых гвоздей. Тут и там
мелькали тени, окликавшие друг друга по кличкам и именам. Прожектора
пробивали тьму только вдоль ограды, внутреннее освещение зоны было выведено
из строя градом камней еще загодя, днем. Гек стоял на шухере, а Карзубый
побренькал металлом, видимо ключами, вскрыл трансформаторную будку и
скользнул туда. Через пару минут так же тихо выскользнул оттуда, закрыл
дверь, опять затренькал, отряхнулся и подскочил к Геку:
-- Все тихо?
-- Да. Никого и ничего. А у тебя?
-- На месте. Там, за распределительным щитом проходит швеллер, с понтом
дела -- вмурованный в кладку. Но кусок вынимается, там общак. Восемьдесят
ровно, усек?
-- Да. На фига ты мне рассказываешь? Вдруг пропадет, а мне отвечать не
за свое?
-- Надо, Малек. Завтра-послезавтра капец нашей анархии, многие поднимут
новый срок. Меня в первую очередь повяжут..., а может и пронесет... Но
кто-нибудь из нас да останется. За то, что никого не спросясь -- тебя
посвятил, я оправдаюсь. Идем, я тоже что-то жрать восхотел...
Еще сутки их никто не трогал, все официальные лица ждали ответственных
распоряжений из Бабилона. Но и там не больно-то горели желанием отдавать
самостоятельные приказы, чреватые жертвами среди детей (так этих сучьих
выкидышей величают поганые писаки из правительственных газетенок, поработали
бы они с ними, глядишь -- иначе запели бы).
Наутро, в шестом часу, спец команда легко и без особого шума
восстановила власть официальных структур над всей территорией зоны No58,
дополнительного режима содержания. Повстанцы сдались легко: казалось, они
сделали важное для себя дело -- побуйствовали, разрядились и остальное
теперь мало их интересовало. Ущерб от бунта получился очень большим, по
крайней мере втрое большим истинного. Администрация зоны пользовалась
удобным моментом и списывала свои прошлые и будущие грехи. Якобы в пыль и
золу уничтоженное зонно-производственное имущество вывозилось грузовиками...
Карзубый раскрутился на четыре с половиной реальных года: за
организацию массовых беспорядков,... предварительный сговор..., угроза жизни
и здоровью..., угроза общественной безопасности..., принудительное
вовлечение в противоправную... -- чего только не было в прокурорской речи
(Прокурор -- шурин брата хозяина зоны)! Алтын (из нетаков) ничего не
получил, поскольку в это время был этапирован в Иневию на переследствие. Все
остальные нетаки и почти четверть пацанов и бывших активистов подняли
"добавку" в этом диапазоне, от нуля до девяти (четырех с половиной). Гек
получил добавочный год и шесть месяцев. К моменту выхода на свободу ему
должно было исполниться почти шестнадцать лет, из которых треть, и даже
больше, приходилась на отбывание в местах лишения свободы. Нельзя сказать,
что он равнодушно отнесся к новому сроку, но внешне никак не проявил
огорчения. Слишком долго для ребенка он уже отсидел, а потому и воспринимал
тюремные реалии обыденно, они ведь для него и стали обыденностью.
Но усилия "лучших умов" зоны не пропали зря. Около четырех десятков
доверенных лиц (из полутора тысяч осужденных) дружно, аргументировано и
согласованно дудели на следствии о своем зонном начальстве, как об истинных
провокаторах мятежа. Карзубым были посланы "язычки" на взросляк, там люди
опытные через своих адвокатов сумели запустить компроматы и доносы в газеты
и столичные коридоры власти. И если в одних кабинетах сигналы тихо ложились
под сукно, то обитатели других, получив аналогичные материалы, поднимали
заинтересованный шум -- там, как и везде, существовали конфликты
разнонаправленных интересов, шла битва за место под административным
солнцем.
Господин Председатель нечасто вникал в горы докладного мусора на своем
рабочем столе, но газеты читал. То, что он там прочел, напомнило ему о
далекой южно-центральной детской зоне, где он побывал недавно, и где
нечистоплотные начальники были видны ему насквозь с первого взгляда. Теперь
они опозорили ведомство, страну и президента на весь мир... И на него
бросили тень. Да-да, это его личная вина, что он слишком доверяет людям,
слишком снисходителен к их проступкам, которые от безнаказанности
перерождаются в преступления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133