бывало, промерзнешь как собака, устанешь -- а тут принял
чашечку-другую -- и снова человек! Тебе, может, с коньячком?
Гек насторожился: с того самого вечера, когда он познакомился с
капитаном в марсельском кабаке, ему ни разу не доводилось наблюдать такую
приветливость и дружелюбие в поведении шефа.
-- Лучше с молоком, если есть..
-- Как не быть, капуччино -- это моя слабость. Только не молоко --
сливки. Присоединяйся, мешай сам, я ведь не знаю как ты любишь -- покрепче,
послабее?
-- Я крепкий не люблю, горько слишком.
-- А я пристрастился: чем крепче -- тем лучше, хотя сердечко порой
прихватывает, бессонница мучает... Э-э, погоди, пенку я сам сделаю, ты
испортишь... Да, бессонница. Но это уже стариковское, мне ведь, Тони, уже
шестьдесят два стукнуло в мае.
Гек изобразил удивление:
-- Никогда бы не подумал. Я всегда слышал, что моряки быстрее старятся
на лицо, но Вам -- самое большее -- пятьдесят два дал бы, клянусь Мадонной!
Капитан криво усмехнулся:
-- Нет, Тони, шестьдесят два. В пятьдесят я себя бы юношей считал, --
сегодня, разумеется, по сравнению с тем, что есть, ну ты понимаешь, что я
имею в виду. А теперь, эх... -- Желтое личико его собралось складками и
теперь он выглядел на все семьдесят. -- А тебе сколько -- девятнадцать?
-- Восемнадцать осенью исполнилось.
-- Ну, значит девятнадцать почти.
-- Да нет, -- рассмеялся Гек, -- нашей осенью -- тоже в мае. Мы ведь
антиподы.
-- Я и забыл, верно. Но все равно -- мальчишка совсем. По годам, я имею
в виду, по жизни -- ты уже взрослый мужчина. Смолоду здоровье бережешь, не
пьешь, не куришь. Сам на жизнь зарабатываешь. Девочками-то хоть
интересуешься? Вижу, что интересуешься, но это всегда успеется. И кофе
крепкий не пьешь. Матушка была бы тобой довольна, я думаю.
-- Гек пару раз за этот месяц снимал проституток на берегу, но не
афишировал этого и в ответ на замечание капитана качнул неопределенно
головой и промолчал.
-- Держи свои деньги, пересчитай -- вдруг что не так, здесь должно быть
четыреста монет: сотня в аванс ушла, ну а еще сотня -- сам понимаешь --
порядок есть порядок, не взыщи.
-- Да, все четко -- здесь четыреста. Я не в претензии, дон Карло, моя
вина -- мой ответ. Спасибо Вам, Вы и так меня выручили.
-- А теперь куда ты? К матери, домой?
-- Она умерла, дон Карло, год назад.
-- Ах, я старый дурак, голова дырявая. Извини, Тони, я оговорился.
-- Что вы, дон Карло... Нет, я думаю здесь в Неаполе тормознуться.
Поищу земляков, попробую работу какую найти, деньги пока есть, а там видно
будет. Дома сейчас трудно с работой. А в крайнем случае и там не пропаду --
руки-ноги есть, остальное приложится.
-- Так ты, выходит, круглый сирота. И ни братьев, ни сестер? -- Гек
мотнул головой.
-- Что поделаешь, сынок, в мире слишком много бед приходится на каждого
человека, и слишком мало радостей. У меня у самого единственная дочь --
калека от рождения. Думаешь, стал бы я в мои-то годы болтаться в этой луже?
Но старуха моя при дочери все время, а на что жить?... Какую работу ты
собираешься искать? У тебя есть специальность?
-- Грузчиком могу работать, вот и вся моя специальность. Или машины
мыть.
-- Грузчиком? Горб наживешь, это да! А разбогатеть -- вряд ли.
Образование у тебя какое?
-- Начальная школа.
-- Вот видишь... Чтобы в магазине работать -- тоже учиться надобно; у
нас для своих не всегда работа есть, а уж иностранцам -- самая грязная.
Однако... Если, конечно, ты собрался по отцовской линии пойти?....
-- Не собираюсь. -- Гек усмехнулся. -- Думаю получше место сыскать,
хотя и здесь ничего позорного не вижу. А не получится -- вернусь домой. --
Гек почувствовал, что разговор, наконец, приблизился к той точке, куда его
осторожно двигал старый лис и даже догадывался, что тот собирается ему
предложить. Но он и близко не мог представить -- какой силы сюрприз был для
него подготовлен.
-- Я ведь давно присматриваюсь к тебе, Тони. Ты мне сразу глянулся и я
думаю, что не ошибся в тебе. Парень ты работящий и скромный. Скромный -- да
не простачок. Оцени мою деликатность, Тони, я ведь не спрашиваю -- где ты
наловчился челюсти крошить, где наколки сделал, и чем ты занимался у себя в
Бабилоне.
Гек похолодел...
-- Набедокурил дома и дал тягу в Европу, не так ли?
-- Нет, дон Карло, мамой клянусь! Я не преступник! Я как раз уехал,
чтобы куда не вляпаться. Работы нет, пособие -- грошовое, вот и маемся в
подворотнях, ищем приключений. Всю жизнь так, что ли? За мной ничего нет. Ну
-- драки, да, бывали. Жить нормально захочешь -- так научишься, иначе
затюкают.
-- Тем лучше, тем лучше. Знаешь, видна в тебе сицилийская кровь, что ни
говори. А ты уверен, что мать твоя из Турина?
-- Так я знаю из ее рассказов, сам то я в Бабилоне родился.
Единственный в семье -- урожденный бабилот, остальные натурализованные.
-- И как, не тянет на родину предков? В Турин, или к нам на Сицилию?
Зов крови, так сказать?
-- Меня тянет туда, где может быть хорошо, где заработки приличные. А
если я нищий -- какая мне разница -- Турин, Бабилон, Сицилия... Дон Карло --
как на духу: вот поработал я у Вас и человеком себя почувствовал. Честно
работал -- честно получил. Ну, оплошал -- винить некого. И за доверие
спасибо Вам огромное. А я поживу подольше, да ухвачу побольше -- тогда и о
родине предков думать можно. Извините, если что не так сказал...
-- Кое-что и не так, пожалуй. Родина -- это мать, это душа человека.
Узы крови -- священные узы, Тони.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133