В подъезде было пусто, лицо прикрывать и не понадобилось. Патрик перехватил
мешок под мышку и быстрым скоком добрался до четвертого этажа. Там он
прислонил его к стене и через несколько секунд подойдя к двери, нетерпеливо
и быстро стал жать кнопку звонка, словно стрелял короткими очередями.
-- Кто там? -- фальшивым сонным голосом спросил Червончик.
-- Кто, кто -- зенки протри, урод! -- С этими словами Патрик поднял
левую руку в перчатке и сделал ею полукруглый козырек над дверным глазком.
Может быть осторожный Червончик и не стал бы смотреть в глазок, а тем
более открывать, но он узнал характерный голос Патрика, пьяного в стельку.
Сильнейшее удивление пополам с любопытством заглушило тот факт, что снизу не
позвонил охранник, и он прильнул к глазку. Патрик, увидев затемнившуюся
точку глазка, стремительно поднял правую руку, уперся глушителем в козырек
ладони и выстрелил дважды. Важно было не прижимать ствол с глушителем к
двери, иначе пистолет автоматически бы встал на предохранитель. За дверью
тяжело шмякнулось тело. На лестничной клетке шум также был минимальным: два
негромких хлопка, да звон гильз, упавших в полиэтиленовый пакет с дыркой,
надетый на правую руку с пистолетом. В левой руке Патрик уже держал ключ.
Открыв замок, он отворил дверь, насколько позволила дверная цепочка, и
заглянул внутрь. На полу в прихожей навзничь лежал Червончик, здорово
похожий на труп. Сходство усиливало кровавое месиво на правой стороне лица и
куски мозговой ткани, выпрыгнувшие из затылка. Патрик вернул дверь в прежнее
положение, замкнул ее и развернулся. На площадке все было тихо. Он пересек
площадку, сорвал клейкий листок, закрывающий глазок в двери напротив,
подобрал мешок и, выпростав правую руку из пакета, сунул в него пистолет, но
так , чтобы легко было вытащить в случае чего. Можно было уходить. Патрик
положил ключ в карман и вынул оттуда револьвер с холостыми патронами, после
чего выстрелил дважды, целясь в лестничный пролет -- чтобы копоть в стены не
попала. И со всех ног рванул по лестнице вниз. Хорошо, что все пять минут,
которые длилась операция, никто из жильцов не объявился в парадной, иначе
двойным убийством было бы не обойтись. А так -- никого лишнего: Червончик и
охранник. Того он заколол, когда вошел в парадную, открыв дверь своим
ключом, а тело аккуратно уложил под стойку...
Подбегая к машине, он видел краем глаза, как загораются окна в доме.
Шофер включил зажигание и отворил дверцу. Также краем глаза, фиксируя
неподалеку во дворе человека, запоздало выгуливающего собаку, Патрик
заставил себя притормозить, запихал пистолет поглубже в мешок, набитый
мусором и банановой кожурой и забросил все это в мусорный бак. Хлопнула
дверца и белая машина, взревев, умчалась в ночь. На пешем маршруте, как
помнил Патрик, осталось по крайней мере два более-менее отчетливых следа
ботинок 38 размера. Пистолет (уже без глушителя) тоже должны найти, по идее;
это был ствол старого образца, калибром 9мм, принятый на вооружение в
Красном Китае.
-- О-о, -- счастливо застонал Патрик, переобуваясь в машине, -- еще
немного и я без ног остался бы! Тормози здесь!
Они аккуратно захлопнули дверцы, проходными дворами выбрались на
параллельную улицу и пересели в другой мотор. Еще через пару минут они
затормозили возле кочегарки. Патрик лично спалил обувь, вязаную шапочку,
пакет, перчатку с левой руки и напалечники с правой. Сгорел и стилет,
поскольку был выточен из дерева и вся верхняя одежда (мало ли -- кровь,
пороховые газы). А гильзы они выбросили из окна первого автомобиля в воду,
когда проезжали через канал.
Кочегар, он же оператор котельной, спал, мертвецки пьяный. За него
дежурил племяш, который приторговывал краденым и потому очень ценил
расположение банды, на чьей территории он действовал и проживал. Но что
сжигали -- не видел и он, уйдя в свою(дядину) каморку и не желая ничего
видеть.
Очередной день принес очередные заботы. Подкидыш с волнением приступил
к своим новым обязанностям. Прожив на свете 21 год, он успел многое
повидать: и детдом, и тюрьму, и смерти корешей, и даже несложное
венерическое заболевание. "Привет" от дяди Джеймса он воспринял как стоик,
после того, правда, как Нестор объяснил ему ситуацию. Следов на лице не
осталось, ибо Нестор, в обмен на будущий магарыч, сжалился и бил в лоб
подушечкой кулака. Голова все равно звенела пол дня, -- лапы у Нестора, как
кирпичи. Все то, что Нестор освоил за восемь месяцев нелегкой службы и
выполнял "на автомате", Подкидышу давалось с трудом: дежурство в качестве
телохранителя это одно, а бессменное адъютантство -- совсем другое. В
перспективе у Подкидыша были бессонные ночи, бесконечные ожидания, вечные
нахлобучки от шефа, едва ли не спортивный режим, еженедельные дрессировки у
Патрика и в конце концов почти верное повышение. Дядя Джеймс никогда не
забывал приподымать достойных ребят, все это знали. Поэтому братва хоть и с
сочувствием отнеслась к назначению Подкидыша, но втайне почти каждый
примерял к себе такой жребий, -- любая травинка тянется к солнцу, любой
человек мечтает о большем.
Дядю Джеймса безумно раздражали постоянные огрехи Подкидыша, но он
терпел и был доброжелательнее обычного, поскольку понимал и состояние своего
нового адъютанта и то, что притирка -- процесс обоюдный. Парень старается, а
опыт -- что опыт?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133