Он угрюмо вернулся на тупой конец и постарался не попадаться на пути солдата. В любом случае, скоро здесь будет много солдат…
Эфебцы ждали их. Их солдаты выстроились на набережной держа оружие так, словно их останавливало лишь отсутствие прямого оскорбления. И их было много. Брута тащился в хвосте. Голос черепахи проник в его сознание.
– Так эфебцы желают мира, да? – сказал Ом. – Не похоже. Не похоже, что мы прибыли дать закон побежденному врагу. Выглядит скорее так, будто нас побили, и мы не хотим этого еще раз. Словно мы просим мира. Вот на что это, по-моему, похоже.
– В Цитадели все говорили, что это была славная победа, – сказал Брута.
Он заметил, что теперь может говорить почти не шевеля губами; кажется, Ом мог разобрать слова как только они достигали голосовых связок. Перед ним Симония тенью следовал за дьяконом, подозрительно оглядывая каждого эфебского стражника.
– Интересное наблюдение, – сказал Ом. – Победители никогда не говорят о славных победах. Потому что именно они видят, на что потом похоже поле боя. Славные победы бывают лишь у проигравших.
Брута не знал, что и ответить.
– Это звучит очень не по-божески, – рискнул он.
– Это черепашьи мысли.
– Что?
– Ты ничего не знаешь? Тело – не только удобное вместилище разума. Форма влияет на то, как ты думаешь. Морфология всюду.
– Что?
Ом вздохнул.
– Если я не сосредотачиваюсь, я думаю, как черепаха.
– В смысле? Ты имеешь ввиду, медленно?
– Нет! Черепахи – циники. Они всегда ожидают худшего.
– Почему?
– Не знаю. Может, потому что это с ними часто случается.
Брута разглядывал Эфеб. Стражники в шлемах, увенчанных плюмажами, похожими на конские хвосты, продолжали злобно вышагивать по обе стороны колонны. Несколько эфебцев лениво наблюдали с обочины. Они выглядели удивительно похожими на людей у себя дома, а совсем не как двуногие демоны.
– Они люди, – сказал он.
– «Отлично» по сравнительной антропологии.
– Брат Намрод говорил, что эфебцы едят человеческую плоть, – сказал Брута. – Он бы не стал врать.
Маленький мальчик глубокомысленно рассматривал Бруту, что-то выкапывая из ноздри. Если это был демон в человечьем обличье, то он был фантастически хорошим актером. Вдоль всей дороги из доков на некотором расстоянии друг от друга стояли белокаменные статуи. Брута никогда прежде не видел статуй. За исключением статуй Семи Основателей, конечно, но это было совсем не то.
– Кто они?
– Ну, тот, бочкоподобный, в тоге, – Тавелпит, Бог Вина. В Цорте его называют Смимто. Широкозадая баба с прической – Астория, Богиня Любви. Полная дура. Тот урод – Оффер, Божественный крокодил. Это не просто местный божок. По происхождению, он из Клатча, но эфебцы, прослышав о нем, решили, что это хорошая идея. Обрати внимание на зубы. Хорошие зубы. Отменные зубы. Потом тот, с прической из змей…
– Ты говоришь о них, словно они существуют.
– Они и существуют.
– Нет бога, кроме тебя. Ты сказал это Оссорий.
– Ну… понимаешь… Я слегка преувеличил. Но они не так хороши. Один из них большую часть времени сидит сиднем играя на флейте или гоняется за молочницами. Я бы не сказал, что это очень божественное занятие. А по-твоему, божественное?
– Ну, я бы так не сказал.
Дорога, круто поднимаясь, вилась вокруг каменного холма. Большая часть города выглядела выстроенной на выступах или врезанной в саму гору так, что внутренний дворик одного дома являлся крышей другого. Дороги в действительности состояли из серий невысоких ступенек, удобных для людей и осликов, но повозка на ней немедленно переломала бы колеса. Эфеб был городом пешеходов. Большинство смотрело на них молча. Как и статуи богов. Богов в Эфеб было, как в других городах – крыс. Брута взглянул на лицо Ворбиса. Эксквизитор смотрел прямо перед собой. Бруте было интересно, что же этот человек видит. Все было так ново!
И дьявольски, конечно. Хотя боги на статуях не слишком напоминали демонов, но он словно наяву слышал голос Намрода, отмечавшего, что именно этот факт и делает их еще более демоническими. Грех подкрадывается к тебе, как волк в овечьей шкуре. Как заметил Брута, у одной из богинь были очень серьезные проблемы с одеждой; если бы здесь был Брат Намрод, ему пришлось бы спешно удалиться для нескольких очень серьезных простираний.
– Петулия, Богиня Продажной Любви, – сказал Ом. – Почитается ночными пташками и прочей фауной, если ты понял, о чем я.
– У них есть богиня для размалеванных распутниц?
– Почему бы и нет? В моем понимании, они очень религиозны. Они привыкли… они проводят очень много времени глядя на… Слушай, вера есть там, где ты ее находишь. Специализация. Это безопасно, видишь ли. Низкий риск, гарантированный доход. Где-то существует и Бог Салата. В смысле, не то, что бы кто-то другой годился стать Богом Салата. Просто находишь выращивающую салат общину и прицепляешься к ней. Боги Грома приходят и уходят, но именно к тебе обращаются всякий раз, когда нападает салатная мушка. Петулии надо отдать должное. Она нашла нишу на рынке и заполнила ее.
– А существует Бог Салата?
– Почему бы и нет? Если достаточно верующих, можно быть Богом чего угодно…
Ом остановился в ожидании, заметит ли что-нибудь Брута. Но, оказалось, Брута думал совсем о другом.
– Это не правильно. Так нельзя обходиться с людьми.
Он чуть не врезался в спину субдьякона. Делегация остановилась, отчасти от того, что остановился эфебский эскорт, но в основном потому, что вниз по дороге бежал человек. Он был весьма стар и во многом походил на довольно долго сушеную лягушку. Что-то в нем обычно заставляло людей вспомнить слово «проворный», но в данный момент, куда более вероятно, им пришли бы на ум слова «в чем мать родила» и, возможно, еще и «насквозь промокший»;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92