В них, вроде как, много сущности в одном месте. А вот с богами у меня, в общем-то, проблемы.
– Смотри, если люди перестанут верить в богов, они начнут верить во что-нибудь другое, – сказал Ом. – Они будут верить в паровой шар молодого Урна. Во что-нибудь.
– Гммм.
Зеленое сияние в небе означало, что свет зари в неистовстве гнался за солнцем.
Ворбис застонал.
– Я не понимаю, почему он не проснется, – сказал Брута. – Я не смог найти сломанных костей.
– Как ты узнал?
– Один из Эфебских свитков был весь о костях. Ты можешь что-нибудь для него сделать?
– С какой стати?
– Ты – бог.
– Ну, да. Если бы я был достаточно силен, я бы, пожалуй, поразил его молнией.
– Я думал, Ио посылает молнии.
– Нет, только гром. Можно посылать сколько угодно молний, но насчет грома у Ио эксклюзивный контракт.
Теперь горизонт был широкой золотой тесьмой.
– Как насчет дождя? – сказал Брута. – Как насчет чего-нибудь полезного?
Полоса серебра появилась под золотом. Солнечный свет мчался к Бруте.
– Это крайне оскорбительное замечание, – сказала черепаха. – Замечание, рассчитанное на то, чтобы задеть.
В быстро разрастающемся свете Брута разглядел один из каменных островков неподалеку. Его разрушенные солнцем колонны не обещали ничего, кроме тени, но с тенью, всегда и в больших количествах доступной в Цитадели, здесь была напряженка.
– Пещеры? – сказал Брута.
– Змеи.
– Но все-таки пещеры?
– Со змеями.
– Ядовитыми?
– Посмотрим.

* * *
«Безымянный» Корабль мягко бежал вперед, с наполненной ветром робой Урна, прикрепленной к мачте, сделанной из остатков рамы сферы, связанных вместе шнурками сандалий Симонии.
– Я думаю, что понял, что стряслось, – сказал Урн. – Проблема превышения скорости.
– Превышения скорости? Мы вылетели из воды! – сказал Симония.
– Нужен какой-нибудь управляюще-регулирующий механизм, – сказал Урн, царапая чертеж на борту корабля. – Нечто, что открывало бы клапан, если пара слишком много. Думаю, я смогу кое-что сделать с парой вращающихся шаров.
– Смешно ты говоришь, – сказал Дидактилос. – Когда я почувствовал, что мы покинули воду и сфера взорвалась, я отчетливо осознал…
– Эта проклятая штуковина чуть нас не убила! – сказал Симония.
– Потому следующая будет лучше, – весело сказал Урн.
Он оглядел далекий берег.
– Почему бы нам не высадиться где-нибудь здесь? – сказал он.
– В пустыне? – сказал Симония – На кой? Нечего есть, нечего пить, легко заблудиться. Омния – единственное направление при таком ветре. Мы сможем высадиться по эту сторону города. Я знаю людей. И эти люди знают людей. По всей Омнии есть люди, которые знают людей. Людей, которые верят в Черепаху.
– Знаете, я никогда не подразумевал, что люди должны верить в Черепаху, – несчастным голосом сказал Дидактилос. – Это просто большая черепаха. Она просто существует. Просто так уж оно есть. Не думаю, что Черепаха кого-нибудь проклинает. Я просто думал, что это хорошая идея, записать все это и немного объяснить.
– Люди сидят ночь напролет на часах, пока другие люди делают копии, – сказал Симония, игнорируя его. – Передают их из рук в руки. Каждый делает копию и передает! Это распространяется, как подземный пожар.
– И как уже много копий? – спросил Дидактилос опасливо.
– Сотни! Тысячи!
– Пожалуй, уже слишком поздно просить, скажем, пять процентов как авторский гонорар? – сказал Дидактилос; на мгновение на его лице промелькнула надежда. – Нет. Пожалуй, и речи об этом быть не может. Нет, забудь, что я спросил.
В воздухе просвистели несколько летучих рыб, преследуемых дельфином.
– Не могу не чувствовать некоторого сожаления об этом молодом человеке, Бруте, – сказал Дидактилос.
– Велика потеря! – сказал Симония. – Священников и так слишком много.
– У него – все наши книги, – сказал Урн.
– Он, пожалуй, всплывет от такого количества знаний в нем, – сказал Дидактилос.
– В любом случае, он сумасшедший, – сказал Симония. – Я видел, как он шептался с той черепашкой.
– Я надеюсь, она все еще при нем. Некоторые из них довольно вкусны, – сказал Дидактилос.

* * *
Пещера – громко сказано, просто глубокая ложбина, вытесанная бесконечными ветрами пустыни и, давным-давно, водой. Но и этого хватало.
Брута стал на колени на каменном полу и поднял камень над головой. В ушах звенело и глазные яблоки, казалось, катались по песку. Никакой воды с заката и сто лет никакой еды. Он должен это сделать.
– Извини, – сказал он и опустил камень вниз.
Змея внимательно наблюдала за ним, но охваченная утренней апатией, была слишком медлительна, чтобы увернуться. Этот трещащий звук, Брута знал, его совесть будет снова и снова повторять ему.
– Отлично, – произнес рядышком Ом. – Теперь обдери ее, и не теряй сока. Кожу тоже сохрани.
– Не хочу этого делать, – сказал Брута.
– Посмотри на это так, – сказал Ом, – если бы ты вошел в эту пещеру, и не было бы меня, чтобы тебя предупредить, ты бы лежал на полу с ногой размером со шкаф. Упреди, дабы не быть упрежденным…
– И змея эта не слишком большая, – сказал Брута.
– А потом, когда ты бы корчился в неописуемой агонии, ты воображал бы все те вещи, которые проделал бы с этой проклятой змеей, если бы добрался до нее первым, – сказал Ом. – Ну, твое желание исполнилось. И не давай Ворбису, – добавил он.
– У него продолжается жар. Он все что-то бормочет.
– Ты действительно думаешь, что ты доставишь его в Цитадель, и они тебе поверят? – сказал Ом.
– Брат Намрод всегда говорил, что я очень правдив, – сказал Брута.
Он разбил камень о стену пещеры чтобы получить грубое острие, и осторожно начал разделывать змею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92