Возможно, ты скажешь мне, что ищешь порядочного человека?
– Не знаю, мой господин. Возможно, ты мне скажешь, на что он похож?
– Я собираюсь покарать тебя сейчас, – сказал Ворбис.
– О, конечно.
Ворбис указал на книгу.
– Эта ложь. Это скандал. Это… это приманка дабы увлечь умы людей с пути истинного знания. Ты осмеливаешься стать передо мной и провозгласить, – он пнул книгу пальцем ноги, – что мир плосок и странствует в пустоте на спине гигантской черепахи?
Брута затаил дыхание. «Так делается история. Укрепись в вере своей, – думал Брута. – Хоть раз, кто-нибудь, пожалуйста, попрекословьте Ворбису. Я не могу. Но кто-нибудь…» Он заметил, что его взгляд вертится около сержанта Симонии, стоящего по другую сторону от кресла Ворбиса. Сержант смотрел, как очарованный, не отрывая глаз. Дидактилос выпрямился в полный рост. Он полуобернулся и на мгновение его пустой взгляд скользнул по Бруте. Фонарь был выставлен на длину вытянутой руки.
– Нет, – сказал он.
– Каждый порядочный человек знает, что мир это сфера, идеальная сфера, непременно вынужденная вращаться вокруг сферы солнца, как человек вокруг центральной истины Ома, – сказал Ворбис. – И звезды…
Брута с колотящимся сердцем наклонился вперед.
– Мой господин? – прошептал он.
– Что? – лязгнул Ворбис.
– Он сказал «Нет», – сказал Брута.
– Верно, – сказал Дидактилос.
Мгновение Ворбис сидел абсолютно неподвижно. Потом его челюсть выбила дробь, словно он повторял несколько слов в такт дыханию.
– Ты отрекаешься от этого? – сказал он.
– Пусть будет сфера, – сказал Дидактилос. – Никаких проблем со сферой. Несомненно, специальные поправки могут быть сделаны, дабы все оставалось на местах. И солнце может быть другой, большей сферой далеко отсюда. Как вы предпочитаете, чтобы Луна двигалась вокруг мира или Солнца? Я бы посоветовал мир. Более иерархично, и превосходный пример нам всем.
Брута наблюдал нечто, чего не видел никогда прежде. Ворбис выглядел ошарашенным.
– Но ты писал… ты говорил, что мир на спине гигантской черепахи! Ты дал черепахе имя!
Дидактилос пожал плечами.
– Теперь я лучше знаю, – сказал он. – Где это слыхано, черепаха длиной в тысячу миль? Плывущая по пустоте пространства? Хах! Вот тупость! Мне даже стыдно теперь об этом думать.
Ворбис закрыл рот. Потом открыл его снова.
– Так ведут себя все эфебские философы? – сказал он.
Дидактилос снова пожал плечами.
– Так ведут себя все истинные философы, – сказал он. – Они должны быть всегда готовы к восприятию новых идей, к принятию во внимание новых доводов. Вы не согласны? Вы предложили нам множество новых доводов, – жест, казалось, совершенно случайно заключал всех омнианских лучников вокруг комнаты, – для размышления. Мои мнения всегда можно поколебать убедительными аргументами.
– Твоя ложь уже отравила мир!
– В таком случае я напишу другую книгу, – сказал Дидактилос кротко. – Представьте себе, как это будет выглядеть: гордый Дидактилос поколеблен аргументами омнианцев. Полное отречение. Гмм? В принципе, с вашего позволения, лорд, я знаю, как много у вас дел, по разграблению и поджиганию, и так далее, я вернусь в свою бочку и сейчас же примусь за работу над ней. Вселенная из сфер. Шары, вращающиеся в пространстве. Гмм. Да. С вашего позволения, лорд, я вам накидаю больше шаров, чем вы можете себе представить…
Старый философ повернулся и очень медленно побрел к выходу. Ворбис смотрел, как он шел. Брута видел, как он на половину поднял руку дать знак охране, а потом снова опустил ее. Ворбис обернулся к Тирану.
– Вот вам ваш… – начал он.
– Коо-ее!
Фонарь вылетел из дверного проема и разбился вдребезги о череп Ворбиса.
– Никогда… Черепаха Движется!
Ворбис вскочил на ноги.
– Я… – закричал он, затем взял себя в руки. Он гневно махнул паре стражников. – Я хочу, чтобы его поймали. Сейчас же. И… Брута?
Брута едва слышал его через грохот крови в ушах. Дидактилос оказался куда лучшим мыслителем, нежели он думал.
– Да, господин?
– Возьмешь группу людей и отведешь их в Библиотеку… а потом, Брута, ты подожжешь Библиотеку.

* * *
Дидактилос был слеп, но было темно. Преследующие его стражники будут видеть, только видеть тут нечего. И они не проводили свою жизнь, гуляя по извилистым, неясным и, кроме всего прочего, многоступенчатым улочкам Эфебы.
– …восемь, девять, десять, одиннадцать, – бормотал философ, запрыгивая на совершенно темный пролет ступенек и петляя по заячьи за угол.
– Черт, ай, это была моя коленка, – бормотало большинство стражников в куче где-то около середины пути.
Один как-то забрался наверх. В лунном свете он как раз смог разглядеть тощую фигуру, бешенно скачущую вдоль по улице. Он поднял свой арбалет. Старый дурак даже не уворачивался. Отличная мишень. Мгновение стражник выглядел ошарашенным. Арбалет вырвался из его рук, полетев на булыжники и посылая стрелы рикошетить от статуи. Он взглянул вниз, на оперенный конец стрелы, торчащий из его грудной клетки, а затем на фигуру, выступившую из теней.
– Сержант Симония? – прошептал он.
– Мне жаль, – сказал Симония. – Мне действительно жаль. Но важнее Истина.
Солдат открыл рот, что бы высказать свое мнение об истине, а потом тяжело упал вперед. Он открыл глаза. Симония удалялся. Все выглядело светлее. Было по-прежнему темно. Но теперь он мог видеть в темноте. Все приобрело сероватый оттенок. И булыжник под его рукой каким-то образом превратился в крупный черный песок. Он взглянул вверх.
– ВСТАТЬ, РЯДОВОЙ ИХЛОС.
Он смущенно встал. Теперь он был больше, чем просто солдатом, анонимной фигурой чтобы преследовать и быть убитым, и быть не более чем мелкой сошкой в жизнях других людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92