Он миновал другую черепаху, не населенную богом, и одарившую его неопределенным взглядом, которым пользуются черепахи, когда они раздумывают, годится ли то, что тут находится, для того, чтобы съесть или заняться любовью, что является единственными мыслями в мозгу нормальной черепахи. Ом обошел ее, и обнаружил несколько листьев, пропущенных ею. Время от времени он поднимал голову над песком и наблюдал за спящими.
А потом он увидел, как Ворбис сел, огляделся, медленно и методично, поднял камень, внимательно его изучил, а затем резко опустил его на голову Бруты. Брута даже не застонал. Ворбис встал и зашагал напрямую к кустам, скрывавшим Ома. Он раздвинул ветви, не обращая внимания на шипы, и вытащил черепаху, встреченную Омом. Одно мгновение она висел, медленно двигая ногами, пока дьякон не бросил ее с размаха на камни. Потом он с натугой поднял Бруту, перекинул его через плечо и двинулся в сторону Омнии. Все произошло за несколько секунд.
Ом пытался остановить автоматически втягивающиеся под панцирь голову и ноги, инстинктивную паническую реакцию черепахи. Ворбис уже исчезал за скалами. Он исчез. Ом начал двигаться вперед, потом нырнул под панцирь, когда тень промелькнула над землей. Это была знакомая тень, наполнявшая черепаху ужасом. Орел скользнул вниз и вперед к точке, где сучила лапками ударенная черепаха, и, с небольшой паузой на остановку, схватил рептилию и взмыл обратно в небо длинными, медлительными взмахами крыльев. Ом провожал его взглядом, пока он не превратился в пятно, а потом наблюдал, как меньшая точка отделилась и закувыркалась вниз на скалы. Орел медленно опустился, готовясь поесть. Бриз зашумел в колючках кустов и пошевелил песок. Ому казалось, что он слышит колкие издевательские голоса всех маленьких богов.

* * *
Св.Унгулант, стоя на своих костистых коленях, разломил жесткий раздутый лист каменного дерева. «Славный парень, – подумал он. – Много разговаривает сам с собой, но чего же еще ждать!»
– Пустыня забрала многих типа него, верно, Ангус?
– Верно, – сказал Ангус.
Ангус не пожелал немного солоноватой воды. Он сказал, что у него от нее газы.
– Как тебе угодно, – сказал Св.Унгулант. – Хорошо, хорошо! А вот и небольшое угощение.
Здесь, в открытой пустыне не слишком часто попадается Chilopoda aridus, а здесь было целых три, все под одним камнем. Ведь смешно, как приятно что-нибудь пожевать даже после хорошего обеда Petit porc roti avec pommes de terre nouvelles et legumes du jour et biere glacee avec figment de l'imangination. Он выковыривал ножки второй из зубов, когда лев взобрался на вершину ближайшей дюны позади него. Лев ощущал странное чувство благодарности. Он чувствовал, что должен оторваться от отличной еды, которая буквально сама в рот лезла, и, так сказать, воздержаться от поедания ее, вроде как символически. А тут было куда больше еды, не обращающей на него никакого внимания. Ну, этой он ничем не обязан. Он подался вперед, перешел на бег. В неведении о судьбе своей, Св.Унгулант занялся третьей стоножкой. Лев прыгнул… Дела обернулись бы очень плохо для Св.Унгуланта, если бы Ангус не хватил льва камнем прямо за ухом.

* * *
Брута стоял в пустыне, только песок был черен, как небо, и не было солнца, однако все было ярко освещено. Ах, подумал он. Так вот что такое сны. Здесь были тысячи людей, пересекающих пустыню. Они не обращали на него внимания. Они шли, словно совершенно не подозревали, что находятся в центре толпы. Он пытался помахать им, но был прикован к месту. Он пытался говорить, но слова умирали у него во рту. А потом он проснулся.

* * *
И первое, что он увидел, был свет, косо падающий из окна. Напротив света была пара кистей, сложенных в знак святых рогов. С некоторым трудом, ибо голова его кричала на него от боли, Брута проследил вдоль по кистям и паре рук к тому месту, где они соединялись недалеко от склоненной головы…
– Брат Намрод?
Наставник послушников взглянул вверх.
– Брута?
– Да?
– Слава Ому!
Брута изогнул шею, чтобы оглядеться.
– Он тут?
– Тут? Как ты себя чувствуешь?
– Я… – его голова болела, в спине было такое ощущение, словно она была в огне, и глухая боль ощущалась в коленях.
– Ты страшно обгорел, – сказал Намрод, – и страшно ударился головой, когда упал.
– Где упал?
– Упал? Со скал. В пустыне. Ты был с Пророком, – сказал Намрод. – Ты ходил с пророком. Один из моих послушников.
– Я помню… пустыню… – сказал Брута, осторожно дотрагиваясь до головы. – Но… Пророк…?
– Пророк. Ходят слухи, что тебя могут сделать епископом, а то и Ясьмем, – сказал Намрод. – Знаешь ведь, есть прецедент. Самый Святой Бобби был произведен в епископы, ибо он был в пустыне с Пророком Оссорий, а он был ослом.
– Но я не… помню… никакого Пророка. Были только я и…
Брута остановился. Намрод сиял.
– Ворбис?
– Он снисходительнейше поведал мне об этом, – сказал Намрод. – Мне выпала честь находиться на площади Плача, когда он прибыл. Это было как раз после молитв Сестины. Ценобриарх как раз отбывал… ну, да ты знаешь церемонию. А тут, объявляется Ворбис. Покрытый пылью в сопровождении осла. Боюсь, ты был перекинут через спину осла.
– Я не помню осла, – сказал Брута.
– Осла. Он взял его на одной из ферм. С ним была целая толпа!
Возбуждение буквально хлестало из Намрода.
– И он объявил месяц Джаддру, и двойную епимитью, и Консул вручил ему Палку и Узду, и Ценобриарх ушел в отшельничество в Скант!
– Ворбис – восьмой Пророк, – сказал Брута.
– Пророк. Конечно.
– А… тут была черепашка? Он упоминал что-либо о черепахе?
– Черепахе? Причем тут черепаха? – выражение Намрода смягчилось. – Но, конечно, Пророк говорил, что солнце повлияло на тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92