– Да, – сказал Дидактилос. – Вот почему на ней над дверями написано такими большими буквами «LIBRUM». Но писец, вроде тебя, разумеется, это знает.

* * *
Библиотека в Эфебе была, до того, как сгорела, второй по величине на Диске. Не такой большой, как библиотека Невидимого Университета, конечно, но у той библиотеки было несколько плюсов вследствие ее магической природы. Например, ни в одной другой библиотеке нет целой галереи ненаписанных книг – книг, которые были бы написаны, если бы автор не был съеден аллигатором на главе 1, или еще что-нибудь в этом роде. Атласы воображаемых мест. Словари несуществующих слов. Руководство для исследователей невидимых вещей. Странные энциклопедии в Комнате Потерянных Знаний. Библиотека, настолько большая, что искажает реальность и из нее существуют открытые проходы во все остальные библиотеки – и в пространстве, и во времени… Она так не похожа на Библиотеку в Эфебе, с ее четырьмя или пятью сотнями томов. Большую их часть составляли свитки, спасавшие своих читателей от мороки подзывать раба всякий раз, когда хочешь перевернуть страницу. Конечно, каждый из них лежал в своей нише. Книги не должны лежать слишком близко друг к другу, иначе они начинают странным и непредсказуемым образом взаимодействовать. Солнечные лучи пронизывали шторы, осязаемые, как колонны в пыльном воздухе. Хотя это было последнее чему здесь стоило удивляться, Брута не мог не заметить странных конструкций в проходах. Деревянные рейки были прибиты между рядами каменных полок на высоте около двух метров, так что они поддерживали более широкую планку неясного назначения.
– Библиотека, – провозгласил Дидактилос.
Он вытянул руку. Его пальцы нежно пробежали по планке над его головой. До Бруты, наконец, дошло.
– Ты слеп, да? – сказал он.
– Верно.
– Но ты взял с собой фонарь?
– Совершенно верно, – сказал Дидактилос. – Я не заливал в него масла.
– Фонарь, который не светит, для человека, который не видит?
– Да. Работает отлично. И, разумеется, это очень философски.
– И живешь ты в бочке.
– Жить в бочке очень модно, – сказал Дидактилос, быстро идя вперед, его пальцы лишь случайно задевали знаки на планках. – Так поступает большинство философов. Это выражает презрение и пренебрежение к мирским вещам. Представь себе, у Легибуса в бочке даже есть сауна. Удивительно, что только не приходит в голову лежа в ней, говорит он.
Брута огляделся. Свитки высовывались со своих полок, как кукушки из часов.
– Это все так… я никогда прежде не видел философов, до того, как я приехал сюда, – сказал он, – прошлой ночью, они все…
– Ты должен запомнить, что в здешних краях есть три основные философские теории, – сказал Дидактилос. – Расскажи ему, Урн.
– Есть Ксеноисты, – быстро сказал Урн. – Они говорят, что мир, по сути своей сложен и случаен. Есть Ибидисты. Они говорят, что мир по сути своей прост и развивается в соответствии с определенными фундаментальными правилами.
– И есть я, – сказал Дидактилос, вытаскивая свиток с его полки.
– Учитель говорит, что по своей сути, это старый добрый мир, – сказал Урн.
– В котором мало выпивки, – сказал Дидактилос.
– В котором мало выпивки.
– Боги, – сказал Дидактилос, наполовину про себя.
Он вытащил другой свиток.
– Ты хочешь разузнать о богах? Вот «Размышления» Ксено, «Банальности» старины Аристократеса, тупые «Высказывания» Ибида, «Геометрии» Легибуса, «Теологии» Герарха…
Палец Дидактилоса танцевал среди полок. В воздухе повисло еще больше пыли.
– Это все книги? – сказал Брута.
– О, да. Тут все пишут книги. Этих болванов так просто не остановишь.
– И люди могут их читать? – сказал Брута.
Омния была основана на одной книге. А здесь были… сотни…
– Ну, они могут, если хотят, – сказал Урн. – Но никто сюда не ходит слишком часто. Здесь нет книг для чтения. Они скорее для писания.
– В этом вековая мудрость, – сказал Дидактилос. – Видишь ли, надо написать книгу, чтобы доказать, что ты философ. Тогда ты получаешь свой свиток и бесплатную мочалку от государства.
Солнечный свет разлился по большому каменному столу в центре комнаты. Урн раскатал свиток. Сверкающие цветы засияли в желтом свете.
– Оринжкрат. «О природе деревьев», – сказал Дидактилос. – Шесть сотен растений и их использование…
– Они прекрасны, – прошептал Брута.
– Да, это одно из предназначений деревьев, – сказал Дидактилос. – Одно из тех, что старина Оринжкрат не счел нужным упомянуть. Хорошо сделано. Покажи ему «Бестиарий» Фило, Урн.
Другой свиток раскатан. Тут были дюжины рисунков животных и сотни слов, которые невозможно прочитать.
– Но изображения животных… это дурно… это дурно, рисовать…
– Тут есть изображения почти всего, – сказал Дидактилос.
Этого в Омнии не позволялось.
– А это книга Дидактилоса, – сказал Урн.
Брута глянул вниз на изображение черепахи. Там были… слоны, это слоны – его память подсовывала свежие воспоминания из бестиария, неизгладимо запечатлевшиеся в его мозгу… слоны на ее спине, а на них что-то с горами и водопадом океана по краю…
– Как это может быть? – сказал Брута. – Мир на спине черепахи? Почему все мне это говорят? Это не может быть правдой!
– Скажи это морякам, – сказал Дидактилос. – Каждый, кто когда-нибудь плавал по Крайнему морю, знает это. Зачем отрицать очевидное?
– Но ведь очевидно, что мир это совершенная сфера, вращающаяся вокруг сферы солнца, как сказано в Семикнижии, – сказал Брута. – Это так… логично. Это все так, как и должно быть.
– Должно? – сказал Дидактилос. – Ну, я не знаю, как насчет должно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92