– Скорее всего, хороший баланс и немного гидравлики.
– Ох, – Симония задумчиво потыкал механизм мечом.
– Вы подумали обо всех возможностях? – спросил он.
Руки Урна начали размахивать в воздухе.
– Ты имеешь ввиду военные корабли, бороздящие темно-красное море без… – начал он.
– На земле, я подумал, – сказал Симония.
– Возможно… на некоторых картах…
– Ох, незачем обозначать на картах корабли.
Глаза Симонии затуманились той мглой, которая возникает у человека, заглянувшего в будущее и уводившего, что оно скрыто железной броней.
– Гм… – сказал он.
– Это очень хорошо, но не философски, – сказал Дидактилос. – Где священник?
– Я тут, но я не…
– Как ты себя чувствуешь? Ты угас, как светильник по возвращении сюда.
– Мне… сейчас лучше.
– Минуту прямо, через минуту на тяге.
– Мне много лучше.
– Многое случилось, верно?
– Пожалуй.
– Хорошо помнишь свитки?
– Да… по-моему. Кто поджег Библиотеку?
Урн поднял голову от механизмов.
– Он, – сказал он.
Брута уставился на Дидактилоса.
– Ты поджег свою собственную Библиотеку?
– Я единственный был способен это сделать, – сказал философ. – Кроме всего прочего, это спасло ее от Ворбиса.
– Что?
– Представляешь, если бы он прочитал свитки? Он и так достаточно плох. Но он был бы много хуже со всеми этими знаниями в голове.
– Он бы не читал их, – сказал Брута.
– Ох, читал бы. Я знаю таких людей, – сказал Дидактилос. – Святая набожность на людях и очищенный виноград и самопрощение в одиночестве.
– Не Ворбис, – сказал Брута с абсолютной уверенностью. – Он бы не стал их читать.
– Ну, ладно, в любом случае, – сказал Дидактилос. – Раз уж надо было это сделать, я это сделал.
Урн отвернулся от дуги корабля, где он скармливал дерево в жаровню под сферой.
– Не могли бы вы все подняться на борт? – сказал он.
Брута окончил свой путь на грубой скамье посредине корабля, или как там это называется. Воздух пах горячей водой.
– Хорошо, – сказал Урн.
Он потянул рычаг. Крутящиеся лопасти коснулись воды. Был толчок, а потом, оставляя позади облако пара, корабль двинулся вперед.
– Какое имя у этого судна? – спросил Дидактилос.
Урн выглядел удивленным.
– Имя? – сказал он. – Это корабль. Вещь сама по себе. Ей не нужно имя.
– С именами – более философски, – сказал Дидактилос с налетом угрюмости. – И ты должен был разбить над ней амфору с вином.
– Это было бы пустой тратой.
Корабль пропыхтел из-под своего навеса в темную гавань. По одну сторону, пылала эфебская галера. Весь город состоял из лоскутков пламени.
– Но у тебя на борту есть амфора? – спросил Дидактилос.
– Да.
– Брось сюда.
Белая вода тянулась позади корабля. Били лопасти.
– Ни ветра! Ни гребцов! – сказал Симония. – Ты хоть понимаешь, что это такое, Урн?
– Полностью. Принципы управления удивительно просты, – сказал Урн.
– Не в этом смысле. В смысле, что можно сделать, обладая такой мощью!
Урн подбросил еще одну чурку в пламя.
– Это просто превращение тепла в работу, – сказал он. – Я предположил… ох, нагнетание воды. Мельницы, которые вращаются, когда ветер не дует. Это? Это ты имел ввиду?
Солдат Симония колебался.
– Да, – сказал он. – В этом роде.
Брута прошептал:
– Ом?
– Да.
– С тобой все в порядке?
– Здесь воняет, как воняет только в солдатском ранце. Вынь меня.
Медный шар бешенно вертелся на огне. Он светился почти так же ярко, как глаза Симонии. Брута похлопал его по плечу.
– Могу ли я получить мою черепаху?
Симония горько рассмеялся.
– Некоторые из них весьма вкусны, – сказал он, выуживая Ома.
– Все так говорят, – сказал Брута. Он понизил голос до шепота. – Что это за место, Анк?
– Город с миллионом душ, – сказал голос Ома. – Большая часть занимает тела. Тысяча религий. Там есть даже святилище маленьких богов! Звучит так, словно там у людей нет проблем с верой во что-нибудь. Неплохое место для нового начала, я думаю. С моим мозгом и твоим… с моими мозгами мы скоро снова пойдем в гору.
– Ты не хочешь возвращаться в Омнию?
– Ни за что, – сказал голос Ома. – Всегда возможно ниспровергнуть установившегося бога. Люди устают, им нужны перемены. Но невозможно ниспровергнуть себя, верно?
– С кем ты разговариваешь, священник? – сказал Симония.
– Я… э… молюсь.
– Ха! Ому? Точно так же ты можешь молиться этой черепахе.
– Да.
– Мне стыдно за Омнию, – сказал Симония. – Посмотри на нас. Погрязли в прошлом. Скованы репрессивным монотеизмом. Нас избегают соседи. Что хорошего дал нам наш Бог? Боги? Ха!
– Осторожнее, осторожнее, – сказал Дидактилос. – Мы на море, а твои доспехи обладают неплохой проводимостью.
– Ох, я ничего не говорю про других богов, – сказал Симония быстро. – Я был не прав. Но Ом? Пугало Квизиции! Если он существует, пусть поразит меня здесь и сейчас!
Симония вытащил свой меч и держал в вытянутой руке. Ом мирно сидел на коленях Бруты.
– Мне этот парень нравится, – сказал он. – Он почти так же хорош, как верующий. Это как любовь и ненависть, понимаешь?
Симония снова засунул свой меч в ножны.
– Так я опроверг существование Ома, – сказал он.
– Да, но что вместо него?
– Философия! Практическая философия! Вроде этого двигателя Урна. Это может втащить пинающуюся и вопящую Омнию в Век Фруктовых Летучих Мышей.
– Пинающуюся и вопящую, – сказал Брута.
– Но это необходимо, – сказал Симония. Он сияюще улыбнулся.
– Не беспокойся за него, – сказал Ом. – Мы будем далеко. Что тоже неплохо. Не думаю, что Омния будет очень популярной страной, когда разлетятся новости о том, что произошло прошлой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92