Всегда должен быть кто-то, кто делает все то, что должно быть сделано, но чего остальные люди предпочитают не делать, а лучше – и вообще не знать, что все это существует.
Третье, что люди замечали в Ворбисе, был его рост. Он был порядком выше шести футов, но тощ как щепка, словно кусок плоти, преобразованный в тело пропорционального подростка, взяли и вытянули вверх. Второе, что люди замечали в Ворбисе, были его глаза. Его предки происходили из племен, населяющих глубокую пустыню, у которых в процессе эволюции выработалась странная особенность внешности: черные глаза. Не так просто черные, как у обычных людей, а с прочти черным глазным яблоком. Потому было сложно ответить на вопрос, куда он смотрит. Создавалось ощущение, что у него прямо под кожу надеты темные очки. Но первое, что они замечали, был его череп. Дьякон Ворбис был лыс по собственному желанию. Большинство церковников, как только их посвящали в сан, начинали культивировать свою растительность, так что в их волосах и бородах запросто могла бы заблудиться коза. Ворбис сбривал все. Он отбрасывал блики. Казалось, что недостаток волос только увеличивал его влияние. Он не угрожал. Он никогда не грозил. Он просто заставлял каждого почувствовать, что его личное пространство простирается на несколько метров вокруг, и что любой приблизившийся к нему, лезет во что-то очень серьезное. Последние пятьдесят лет его сеньор всякий раз чувствовал себя виноватым, прерывая его размышления, о чем бы они там ни были. Было почти невозможно понять, о чем он думает, и уж тем более никто об этом не спрашивал. Одна из наиболее весомых тому причин заключалась в том, что Ворбис был главой Квизиции, в чьи обязанности как раз и входило заниматься всем тем, чего все остальные предпочитают не делать. Вы не будете спрашивать таких людей, о чем они думают, хотя бы потому, что они могут очень медленно обернуться и ответить: «О тебе». Cамый высокий пост, какой можно было занять в Квизиции, был как раз пост дьякона. Это правило было установлено столетия назад, чтобы это отделение Церкви не выросло из своих башмаков (которые были на-все-ноги, шурупно-затягивающейся конструкции). Но с его умом, каждый сказал бы, что он давно уже мог бы быть Старшим Священником, а то и Ясмем. Ворбис не переживал из-за подобных мелочей. Ворбис знал свою судьбу. Уж не сам ли Бог сказал ему?

* * *
– Значит – произнес Брат Намрод, похлопывая Бруту по плечу, – я уверен, что теперь ты будешь яснее видеть происходящее.
Брута почувствовал, что от него ждут какой-то определенной реплики.
– Да, мастер – ответил он. – Я уверен, что буду.
– Буду. Это твоя святая обязанность – сопротивляться голосам в любое время, – продолжал Намрод, все еще похлопывая.
– Да, наставник. Я буду. Особенно если они будут уговаривать меня делать то, что вы тут перечислили.
– Перечислили. Отлично. Отлично. Это я и хотел услышать. Я говорю это всем моим мальчикам. Помни, что я всегда рядом, чтобы помочь тебе с любой маленькой проблемкой.
– Да, наставник. Могу ли я вернуться в огород?
– В огород? Да, разумеется. Разумеется. И чтобы никаких больше голосов, слышишь? – Намрод погрозил пальцем своей неласковой руки. Его щеку стянуло судорогой.
– Да, наставник.
– Что ты делаешь в огороде?
– Рыхлю дыни, наставник.
– Дыни? А, дыни, – произнес Намрод медленно. – Дыни. Дыни. Да, конечно, это кое-что объясняет.
Его глаз бешенно заморгал.

* * *
Не только Великий Бог Ом говорил с Ворбисом без слов. Любой заговаривал с эксквизитором рано или поздно. Это было всего лишь вопросом выдержки. Сейчас Ворбис редко спускался понаблюдать за работой инквизиторов. Эксквизитор отнюдь не обязан этого делать. Он посылает инструкции, он получает отчеты. Но нынче особые обстоятельства удостоились его особого внимания. Надо сказать, что… в подвалах Квизиции мало смешного. Если у вас нормальное чувство юмора. Здесь нет маленьких веселеньких надписей типа: «Ты Не Обязан Быть Безжалостным Садистом Для Того, Чтобы Работать Тут, Но Это Помогает!!!»
Зато здесь вдоволь вещей, наталкивающих любого думающего человека на мысль, что Создатель вообще обладает весьма специфическим чувством юмора, и порождающих в его сердце яростное желание взять приступом небесные врата. Например, кофейнички. Инквизиторы дважды в день делают перерыв на кофе. Их кофейнички, которые каждый приносит с собой из дому, выстраиваются на центральной печи вокруг котла, в котором, кроме всего прочего, раскаляются цепи и ножи. На многих их них есть надписи, вроде: «Сувенир из пещеры Святого Оссория», или «Лучшему Папочке На Свете». Большинство из них обиты и ни один не похож на другой. Еще на стенах висят открытки. Уже стало традицией, что ушедший в отпуск инквизитор присылает зверски раскрашенную литографию окрестностей с подходящим к случаю веселеньким и двусмысленным текстом на обратной стороне. Здесь же висят: слезливое послание Инквизитора Первого Класса Ишмаля Бича Квума, в котором выражается благодарность местной молодежи за то, что каждый из них собрал по меньшей мере по семьдесят восемь оболов на подарок по случаю его ухода на пенсию, и на очаровательный букетик цветов для Миссис Квум, отмечающий, что он никогда не забудет дней, проведенных в подвале номер 3 и всегда готов придти и помочь, если тут не будет хватать рабочих рук. Все это означает только одно. Что едва ли найдется такое измышление наисумасшедшего психопата, которое не смог бы с легкостью воспроизвести обычный добропорядочный семьянин, просто-напросто приходящий на работу и занимающийся своим делом.
Ворбису эта мысль доставляла удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92