Я не говорил этого! Обратись к нему!
На деле, мужчина сам обратился к Бруте. Он чудесным образом очутился по другую сторону бара, по-прежнему протирая кружку.
– Вечер, господин, – сказал он. – Что будем?
– Я хотел бы выпить воды, – сказал Брута очень неуверенно. – И что-нибудь для черепахи?
– Вина! – сказал голос Ома.
– Не знаю, – сказал Брута. – Что обычно пьют черепахи?
– Здешние обычно довольствуются каплей молока и чуточкой размоченного в нем хлеба, – сказал бармен.
– Здесь много черепах? – громко сказал Брута, пытаясь заглушить раздосадованные вопли Ома.
– А, очень полезное философское животное, средняя черепаха. Обгоняют метафорические стрелы, побеждают зайцев на гонках… очень ручные.
– Ух… У меня нет денег, – сказал Брута. Бармен наклонился к нему.
– Вот что я тебе скажу, – сказал он. – Декливит только что заплатил за всех, он не обидится.
– Хлеб с молоком?!
– Ох. Спасибо. Большое спасибо.
– А, у нас кого только нет, – сказал бармен, выпрямляясь. – Стоики, Циники. Горькие пьяницы эти циники. Эпикурейцы. Стохастики. Анамахандриты. Эпистемологисты. Перипатетики. Синоптики. Все что душе угодно. Я всегда так говорю. И что я всегда говорю, так… – он поднял еще одну кружку и начал вытирать ее насухо, – то, что из малого складывается великое…
– Хлеб с молоком! – кричал Ом. – Ну погоди, настигнет тебя гнев мой! А теперь спроси-ка его о богах!
– Скажите, сказал Брута, потягивая свою кружку воды, – кто-нибудь из них разбирается в богах?
– Для таких вопросов тебе стоило бы поискать священника, – сказал бармен.
– Нет, я имею в виду… что есть боги… как они начали существовать… такие вещи, – сказал Брута, пытаясь подстроиться к специфическому стилю ведения разговора бармена.
– Боги не любят этого, – сказал бармен. – Мы убеждались в этом несколько ночей, когда кто-то затрагивал такие темы. Общие рассуждения на тему существуют ли в действительности боги. Затем молния сквозь потолок с запиской, обернутой вокруг, гласящей: «да, существуем» и пара дымящихся сандалий. Вот так. Это уже за пределами метафизических дискуссий.
– Хлеб, и тот не свежий, – пробормотал Ом, держа нос глубоко в блюдечке.
– Нет, я знаю, что боги существуют, все в порядке, – быстро сказал Брута. – Я просто хочу побольше узнать о… них.
Бармен пожал плечами.
– Тогда я был бы тебе очень обязан, если бы ты не стоял около ценных вещей, – сказал он. – И все будет по-прежнему и через сотню лет.
Он поднял следующую кружку и начал протирать ее.
– Ты – философ? – сказал Брута.
– Это появляется через некоторое время, как ржавчина, – сказал бармен.
– Молоко прокисшее, – сказал Ом. – Говорят, Эфеб – демократическая страна. Этому молоку уже можно предоставить право голоса.
– Не думаю, – сказал осторожно Брута, – что я найду то, что хочу здесь. Гм, господин продавец напитков?
– Да?
– Что за птица вошла, когда Богиня, – он попробовал неизвестное слово, – Мудрость была упомянута?
– Да уж, незадача, – сказал бармен. – Сложности с ней, видишь ли.
– Извините?
– Это был пингвин, – сказал бармен.
– Это мудрая птица?
– Нет. Не слишком, – сказал бармен. – Не славится своей мудростью. Вторая среди самых курьезных птиц в мире. Говорят, летает только под водой.
– Тогда почему?
– Мы не любим об этом говорить, – сказал бармен. – Это расстраивает людей. Проклятый скульптор, – прибавил он на вдохе.
На другом конце бара философы снова подрались. Бармен наклонился вперед.
– Если у тебя нет денег, – сказал он, – я не думаю, что тебе сильно помогут. Разговоры тут стоят не дешево.
– Но они только… – начал Брута.
– Для начала траты на мыло и воду. Полотенца. Фланелевое белье. Мочалки. Пемза. Ванные соли. Это все учитывается.
Из блюдечка раздалось бульканье. Вымазанная в молоке голова Ома повернулась к Бруте.
– У тебя вообще нет денег? – сказал он.
– Нет, – сказал Брута.
– Однако мы должны раздобыть философа, – просто сказала черепаха.
– Я не могу придумать, и ты не знаешь, как. Нам нужен кто-то, кто занимается этим все время.
– Конечно, ты можешь поискать старину Дидактилоса, – сказал бармен. – Он дешев, насколько это вообще возможно.
– Не пользуется дорогим мылом? – сказал Брута.
– Думаю, можно сказать без боязни опровержения, – серьезно сказал бармен, – что он вообще никоим образом никогда не пользуется никаким мылом.
– А, хорошо. Спасибо, – сказал Брута.
– Спроси, где этот человек живет, – велел Ом.
– Где я могу найти М-ра Дидактилоса? – сказал Брута.
– Во дворцовом дворе. Рядом с Библиотекой. Не пропустишь. Просто иди по запаху.
– Мы как раз пришли… – сказал Брута, но его внутренний голос посоветовал ему не заканчивать предложения. – Тогда мы, пожалуй, пойдем.
– Не забудь свою черепаху, – сказал бармен. – Некоторые из них весьма вкусны.
– Что б все твое вино превратилось в воду! – взвизгнул Ом.
– Превратится? – сказал Брута, когда они вышли в ночь.
– Нет.
– Повтори мне. Почему именно мы ищем философа? – сказал Брута.
– Я хочу вернуть свою силу, – сказал Ом.
– Но в тебя все верят!
– Если бы они верили в меня, они могли бы обращаться ко мне. Я мог бы говорить с ними. Я не знаю, что стряслось. Никто не почитает других богов в Омнии, верно?
– Никому не позволяется, – сказал Брута. – За этим присматривает Квизиция.
– Да. Трудно быть коленопреклоненным, когда нет коленей.
Брута остановился на пустой улице.
– Я не понял…
– И не должен. Пути богов неисповедимы.
– Квизиция удерживает нас на пути истины! Квизиция трудится для вящей славы Церкви!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92