Из-за Эфеба? Кто будет слушать? Какая разница? Он – Пророк и Ценобриарх. Он мог бы просто убить меня, и все. Все что он делает – непогрешимо. Все что он говорит – истина. Фундаментальная истина».
– У меня есть кое-что, что может удивить тебя, – сказал Ворбис вставая. – Ты можешь идти?
– О, да. Намрод из доброты преувеличил. Я всего лишь обгорел на солнце.
Когда они двинулись, Брута увидел нечто, чего не заметил прежде. В саду были члены Святой Гвардии, вооруженные луками. Они находились в тени деревьев, или среди кустов – не слишком явно, но все-таки укрытые. Ступени вели из сада в лабиринт подземных тоннелей и комнат, лежащих под Святилищем и, разумеется, всей Цитаделью. Бесшумно пара стражей плыла позади них на почтительном расстоянии. Брута проследовал за Ворбисом через тоннели в квартал ремесленников, где печи и мастерские сгрудились вокруг одной широкой, глубокой световой шахты. Дымы и чад вздымались вокруг вытесанных в скале стен. Ворбис направлялся прямиком к просторному алькову, сияющему красным в пламени печей. Несколько работающих сгрудились вокруг чего-то обширного и изогнутого.
– Там, – сказал Ворбис. – Как тебе?
Это была черепаха. Литейщики сделали отличную вещь, вплоть до узора на панцире и чешуек на лапах. Она была примерно восьми футов в длину. Брута слышал отрывистые звуки в ушах, когда Ворбис говорил.
– Они распространяют ядовитую ересь о черепахах, не правда ли? Они думают, что живут на спине Великой Черепахи. Ну так пусть умирают на ней. Теперь Брута увидел оковы, прикрепленные к каждой железной лапе. Мужчина, или женщина, с великим дискомфортом лежали бы распростертыми на спине черепахи, прикованные крепко за кисти и лодыжки. Он наклонился. Да, внизу была топка. В некоторых отношениях Квизиция неизменна. Такое количество железа веками будет раскаляться до температуры боли. Много времени, стало быть, чтобы все взвесить…
– Что ты об этом думаешь? – спросил Ворбис.
Видение будущего вспыхнуло в голове Бруты.
– Изобретательно, – сказал он.
– И это станет спасительным уроком для всех остальных, склонных сбиваться с пути истинного знания, – сказал Ворбис.
– Когда вы собираетесь, ух, продемонстрировать это?
– Я думаю, случай подвернется сам, – сказал Ворбис.
Когда Брута выпрямился, Ворбис глядел на него столь пристально, словно читая его задние мысли.
– А теперь, пожалуйста, оставь нас, – сказал Ворбис. – Отдыхай сколько сможешь… сын мой.

* * *
Брута медленно шел по Дворцу, глубоко погруженный в непривычные мысли.
– Добрый День, Ваше Преподобие.
– Ты уже знаешь?
Провались-я-на-этом-месте Дблах засиял поверх своего лотка с тепловатым ледяным шербетом.
– Дошли слухи, – сказал он. – Вот, возьмите плитку Клатчанского Наслаждения. Даром. По рукам?
Площадь была забита больше обычного. Даже Дблаховы горячие пирожки расходились, как горячие пирожки.
– Беспокойно сегодня, – сказал Брута едва ли задумываясь о том, что говорил.
– Время Пророка, видишь ли, – сказал Дблах, – когда Великий Бог объявляет себя миру. И если ты думаешь, что сегодня людно, ты не сможешь и развернуть козу здесь через несколько дней.
– А что тогда произойдет?
– С тобой все в порядке? Ты выглядишь несколько чахлым.
– Что тогда произойдет?
– Законы. Ты знаешь. Книга Ворбиса? Я предполагаю… – Дблах наклонился к Бруте. – Не можешь намекнуть, а? Я предполагаю, что Великий Бог собирается сказать что-нибудь полезное в интересах пищевой промышленности?
– Не знаю. Я думаю, он захочет, чтобы люди выращивали больше салата.
– Действительно?
– Это всего лишь предположение.
Дблах зловеще рассмеялся.
– О, да, но это твое предположение. Намек столь же остер, как тычок острой палкой мертвому верблюду, как говорится. Я знаю, где я смогу запросто прибрать к рукам несколько акров хорошо орошаемой земли. Пожалуй, стоит купить сейчас, раньше всех?
– Не вижу в этом ничего дурного, г-н Дблах.
Дблах бочком подобрался поближе. Это было не сложно. Дблах всюду подбирался бочком. Крабы думали, что он ходит боком.
– Интересно, – сказал он. – В смысле… Ворбис?
– Интересно? – сказал Брута.
– Заставляет задуматься. Даже Оссорий должен был быть живым человеком, как ты или я. Чистить уши, как обычные люди. Интересно.
– Что.
– Да все это. – Дблах снова заговорщицки рассмеялся и потом продал пилигриму со стертыми ногами чашу гумуса, в чем тот тут же начал раскаиваться.
Брута спустился в свою спальню. Она была пуста в это время дня. Шатание вокруг спален возбранялось, дабы присутствие каменно-жестких матрацев не возбудило греховных мыслей. Та малость, что ему принадлежала, пропала с полки у его койки. Возможно, где-то у него была своя комната, но никто не сказал ему об этом. Брута почувствовал себя совершенно потерянным. Он лег на койку, на всякий случай, и вознес моление Ому. Ответа не было. Почти всю его жизнь не было ответа, и это не было очень плохо, ибо он его и не ожидал. И прежде всегда было приятное ощущение, что, возможно, Ом слушает, но просто не утруждается что-нибудь сказать. Сейчас не было чего слушать. Он мог бы с тем же успехом говорить с самим собой, и слушать самого себя. Как Ворбис. Эта мысль не уходила. «Мозг, как стальной шар, – сказал Ом. – Ничто не входит и не выходит». Так что все, что Ворбис мог слышать, был дальний отголосок его души. И из этого дальнего отголоска он скует Книгу Ворбиса, и Брута подозревал, что знает, какие там будут указания. Там будет говориться о святых войнах, крови, крестовых походах, крови, набожности и крови. Брута встал, чувствуя себя дураком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92