Освобожденные от этой оболочки (например, от уподобления богов людям или
животным), многие мифы, согласно Аристотелю, оказываются глубокими
прозрениями в сущность вещей.
Не только учения первых философов, но и верования предков не отбрасываются
полностью Аристотелем, не объявляются простыми предрассудками, но
рассматриваются в качестве "предварительного знания", с которого начинается
научное рассмотрение предмета.
Вот почему именно в школе Аристотеля берет свое начало история науки как
специфическая область научного знания. Сам Аристотель в своих сочинениях
излагает точки зрения своих предшественников по всем тем вопросам, какие он
исследует: о природе и способах ее изучения; о предмете математики и
обосновании математических наук; о сущности и специфике философии как
первой науки; о природе живого организма; о понятии жизни и души и т.д.
Именно благодаря Аристотелю мы имеем сегодня более или менее отчетливое
представление о ранних греческих философах, чьи сочинения не дошли до нас
или дошли только в отрывках. Большинство античных свидетельств позднейших
авторов также опираются на труды Аристотеля.
После Аристотеля историко-научную работу продолжили его ученики. Так,
Феофраст написал исследование "Мнения физиков", где излагал взгляды и
открытия ученых по отдельным вопросам; Евдем Родосский написал историю
геометрии, арифметики и астрономии - сочинения, которые, к сожалению, до
нас не дошли. Менон написал историю медицины. Дикеарх Мессинский - историю
литературы. Такой интерес к истории науки в школе Аристотеля базировался на
том убеждении, что знание о предмете не может возникнуть "сразу", подобно
Минерве из головы Юпитера, а формируется усилиями поколений людей,
изучающих этот предмет, а потому история науки составляет органический
момент самой науки. Такой подход является заслугой именно аристотелевского
метода, хотя, как о том свидетельствует наука александрийского периода, он
и таит в себе некоторые опасности.
Представление Аристотеля о науке как продукте коллективного творчества,
продукте деятельности многих умов имело и еще один важный аспект: убеждение
в том, что научное исследование предполагает соединение усилий группы
ученых, научного коллектива, научной ассоциации. По свидетельству древних
авторов, исследования самого Аристотеля уже требовали для своего
осуществления работы целой группы людей: таковы, например, его сочинения,
посвященные анализу политического устройства ста пятидесяти восьми
известных ему греческих государств-полисов (уцелела только "Афинская
полития"). Разумеется, труд по изучению такого громадного материала не мог
выполнить один человек; видимо, здесь Аристотель выступал не только как
исследователь, но и как организатор коллективной работы своих учеников.
"Никогда до этого и никогда после этого, - пишет Ф. Зелинский, глубокий
знаток античности, - опыт организации и централизации науки не был сделан в
столь широких размерах и с такой надеждой на успех. Я не буду говорить
здесь о самом руководителе, этом единственном человеке, знавшем решительно
все, что было доступно знанию в те времена, - а этого было гораздо более,
чем склонны думать люди, незнакомые с греческой наукой; едва ли не важнее
учености Аристотеля, которой он никому завещать не мог, была его
организаторская деятельность. Он назначал каждому из своих учеников
соответствующую его таланту работу; под его руководством и при его
непосредственном участии образовался тот клад учености, который остался
после смерти учителя достоянием его школы..."
Однако для осуществления научных исследований в духе Аристотеля
недостаточно было организованного коллективного труда: нужны были также
вспомогательные средства. Так, по сообщению Плиния Старшего, Александр
Македонский во время своих походов в Азию выделил несколько тысяч (!)
человек "для сбора всего, что могут дать охота, ловля птиц и рыболовство;
этим же людям была поручена забота о зверинцах, стадах, пчельниках, рыбных
садках, птичниках, дабы ничто живое не осталось где-либо ему неизвестным".
В какой мере достоверно сообщение Плиния, сказать трудно: вряд ли, конечно,
можно говорить о нескольких тысячах человек, выделенных Александром, но
несомненно однако, что Аристотель для написания своей истории животных
нуждался в такого рода помощи, и естественнонаучные коллекции Ликея
значительно пополнились в результате завоеваний Александра. Таким образом,
новая организация научных исследований предполагала, во-первых, совместный
научный труд многих людей; во-вторых, наличие вспомогательных средств:
астрономических приборов, коллекций животных, растений, минералов, одним
словом, произведений природы; и, наконец, библиотеки - коллекции книг,
продуктов человеческого творчества прежних поколений. Все это становилось
тогда непременным условием для занятий наукой. Но для того чтобы
реализовать такое условие, нужны были немалые материальные средства, такие,
которыми прежде наука не располагала. Аристотель в этом отношении оказался
в известном смысле в привилегированном положении: возможно, Александру он
обязан был не только пополнением своей коллекции животных и растений, но и
отчасти своей библиотекой. "Если и несправедливо, - замечает по этому
поводу П.Л. Лавров, - что Александр Македонский обогащал дорогими
присылками библиотеку своего учителя и доставлял ему предметы для
исследования, то весьма вероятно, что города Греции и разные лица, желавшие
снискать благосклонность лица, связь которого с македонским завоевателем
была всем известна, присылали Аристотелю то и другое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128