оно возникает из попытки дать онтологическое
обоснование геометрии, но для физика такое отождествление недопустимо.
Итак, понятие места тесно связано с понятием движения, и если бы не нужно
было строить кинематику - теорию движения, то место вообще не стали бы
исследовать, заключает Аристотель. Стало быть, место - это не столько то,
"в чем" предмет покоится (хотя это, конечно, тоже место, место "по
совпадению"), сколько то, "в чем" он движется (не случайно, определяя
движение, Аристотель всегда указывает три момента: "что" движется, "в чем"
и "когда"). Место, следовательно, есть нечто устойчивое, через него поэтому
можно определить подвижное и изменчивое, ибо если нет ничего
фиксированного, к чему мы могли бы отнести движущееся, то последнее
оказалось бы неуловимым и неопределимым. Еще одно характерное рассуждение
свидетельствует о том, что именно в этом смысле Аристотель понимает место:
"Подобно тому как при качественном изменении есть нечто, что теперь
является белым, а прежде было черным, и теперь твердое, а прежде было
мягким (почему мы и говорим, что материя есть нечто), так и место кажется
чем-то вследствие такого рода видимости; только первое мы утверждаем
потому, что бывшее ранее воздухом, теперь стало водой, а о месте потому,
что где был воздух, там теперь вода" (курсив мой. - П.Г.). Здесь особенно
наглядно видно, что категория места связана с необходимостью определить
движение и изменение; но здесь сказано и больше: как категория материи
вводится Аристотелем для объяснения изменения (материя - это "что"
изменения, т.е. то, что сохраняется при изменении), так и категория места
вводится ради того же, но только место - это "где" (а не "что") изменения,
и оно тоже сохраняется при изменении: мы потому только можем сказать о том,
что туда, где раньше была вода, теперь переместился воздух, что это "где"
остается постоянным".
Возражения Аристотеля против платоновского понимания пространства в связи с
рассмотрением категории места аналогичны тем, которые он делал против
платоновского понимания материи: у Платона материя лишена всякой "силы"; у
Аристотеля же материя есть "способность", причем способность к изменению;
материя у него динамична. Характерно, что и место, по Аристотелю, тоже не
лишено "силы": "Перемещения простых физических тел, например огня, земли и
подобных им, показывают, что место есть не только нечто, но что оно имеет и
какую-то силу. Ведь каждое из них, если ему не препятствовать, несется в
свое собственное место, одно вверх, другое вниз, а верх, низ и прочие из
шести измерений - части и виды места". Верх, низ, центр и периферия - это,
как видим, для Аристотеля не относительные, а абсолютные места. "Верх, низ,
право, лево являются такими не только в отношении нас: для нас ведь они не
всегда одно и то же, а становятся тем или иным, смотря по положению, как мы
повернемся; поэтому нередко одно и то же бывает правой и левой, верхней и
нижней, передней и задней стороной, но в самой природе каждая часть
определена особо. Именно верх находится не где придется, а куда несутся
огонь и легкое тело; равным образом не где придется находится низ, а куда
двигаются тела тяжелые и землистые, как если бы эти определения различались
не положением только, но и известной силой" (курсив мой. - П.Г.).
Именно благодаря "силе" места существует так называемое естественное
движение, т.е. движение тел на свое исконное место: легких - вверх, тяжелых
- вниз; а различение движений "естественных" и "насильственных" играет
очень важную роль в физике Аристотеля. Не будь этого различения, ему трудно
было бы последовательно провести одно из центральных положений его
кинематики, а именно тезис о том, что всякое движение предполагает движение
и движущее. В насильственных движениях движущим является всегда какое-то
другое тело, а вот в тех, которые Аристотель называет естественными,
движущим является не другое тело, а само "место". Поэтому не удивительно,
что соображение об относительности всякого места сразу подрывало фундамент
перипатетической физики и вело к пересмотру остальных ее положений.
Однако при рассмотрении понятия "места" Аристотель полемизирует не только с
Платоном, но и с атомистами. Последние в отличие от Платона определяли
место как пустоту исходя именно из необходимости объяснить возможность
движения. Принять атомистическое объяснение движения Аристотель не может:
его физика, строящаяся на основе принципа непрерывности, противоположна
атомистической физике, допускающей физические неделимые, дискретные
"тельца", движущиеся в пустоте. Понятно, что при определении "места"
атомисты предполагают полнейшую независимость пространства от наполняющих
его "тел": в атомистической физике у тела нет и не может быть "своего"
места, место и атом - две взаимно безразличные реальности. Единственная
форма их связи состоит в том, что атому для движения нужен пустой
"промежуток" - такой, где в этот момент нет других атомов.
Аристотель не считает возможным определять место как "промежуток" между
телами: "...нет особого промежутка помимо величины помещающегося тела". В
качестве примера, наглядно демонстрирующего возможность движения при
отсутствии "промежутков", Аристотель приводит движение в сплошных средах, а
именно: "вихревые движения сплошных тел и движения жидкостей". Здесь тела
"уступают друг другу место" - так, в частности, движутся рыбы, тонущие
предметы и т.д. Характерен при этом один из аргументов Аристотеля против
"промежутка":
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128