Вечный
и неподвижный первый двигатель, который, будучи свободным от всего
потенциального, есть чистый акт, то есть мышление мышления, есть, по
Аристотелю, целевая причина всего существующего, источник бытия и сущности
всех остальных вещей: "все другие сущие получают свое бытие и жизнь от
божественного дления"28. Вечный двигатель, таким образом, есть причина не
только движения, но и бытия мира и всего, что в мире.
На протяжении более чем двух тысячелетий ведется полемика между философами,
пытающимися примирить эти две линии в метафизике Аристотеля и дать
однозначное решение проблемы бытия.
Как видим, с элеатами и Платоном Аристотеля объединяет стремление доказать,
что вещи познаваемы в той мере, в какой они являются сущими; но, в отличие
от этих своих предшественников, Аристотель убежден в возможности создать
науку о движении и изменении; ради ее обоснования он разрабатывает свое
учение о сущности, отличное от платоновского. Сущность у Аристотеля, в
отличие от идеи Платона, несет в себе некую витальную деятельность, начало
движения и жизни: не случайно Аристотель строит свою физику не на
фундаменте математики, как пытались пифагорейцы и Платон, а на основе
метафизики. И еще одно важное отличие от Платона: Аристотель не ставит над
бытием как таковым (сущим как сущим) высшую инстанцию - Единое. Напротив,
он постоянно подчеркивает, что "сущее и Единое представляют то же самое и у
них - одна природа, поскольку каждое из них сопровождает другое...
Действительно, одно и то же - один человек и человек, существующий человек
и человек..."29.
Установив, таким образом, отношение бытия к познанию и к Единому,
Аристотель отличает также от бытия небытие. "Ничто беспредельное, - пишет
он, - не может иметь бытия..."30
Аристотелевское и платоновское учения о бытии оказали влияние на
последующие концепции бытия как в античности и средние века, так в
известной мере и в новое время. К Платону восходит неоплатоническое
понимание бытия. Так, Плотин опирается на учение Платона о том, что бытие в
качестве условия своей возможности предполагает сверхбытийное начало,
стоящее по ту сторону бытия (t' ЩpЪkeina tэV oКsЕaV), а стало быть, и
познания. Это начало, согласно Плотину, в силу своей непостижимости
неименуемо, однако же он вслед за Платоном называет его Единым (t' Ыn) и
благом (t' КgaJ"n). Только бытие, по Плотину, может быть мыслимо; то, что
выше бытия (Единое) и то, что ниже его (беспредельное), не могут быть
предметом мысли. И понятно почему: "ум и бытие - одно и то же"31, говорит
Плотин, воспроизведя, таким образом, исходный тезис Парменида. Однако в
отличие от Парменида, Плотин указывает, что бытие - не верховное начало,
оно происходит от того, что сверхбытийно и о чем, следовательно, нельзя
сказать, что оно есть. "Бытие есть только след Единого. И слово бытие
(eДnai) происходит от слова Единое (Ыn)"32. Бытие есть первая эманация,
"первенец Единого": "Все происходит из Единого, поскольку в нем нет ничего;
само Единое - не бытие, а производитель бытия, и бытие есть как бы его
первенец"33. Поэтому если мы говорим о какой-либо вещи, что она есть, то
это возможно благодаря единству34. В отличие от Аристотеля, у которого
вечный двигатель мыслит самого себя, Единое у Плотина не может быть мыслимо
не только конечным умом, но и самим собою, ибо это означало бы раздвоение
Единого на мыслящее и мыслимое, то есть на два. Будучи тождественным уму (и
потому умопостигаемым), бытие всегда есть нечто определенное, оформленное,
устойчивое: в этом сказывается дух греческой философии, от пифагорейцев и
Демокрита до Платона, Аристотеля и их учеников. Плотин говорит о сущем:
"Эти вещи суть сущности потому, что каждая из них имеет предел и как бы
форму; бытие не может принадлежать беспредельному, бытие должно быть
фиксировано в определенных границах, должно быть устойчивым. Это устойчивое
состояние для умопостигаемых (сущих) есть определение и форма, от которых
они получают также и свое бытие"35.
Вынесение Единого за пределы бытия существенно отличает гносеологию Плотина
от последующих форм пантеизма. Плотину в трактовке бытия следуют также
другие неоплатоники - Прокл, Ямвлих.
Понимание бытия в средние века определили две традиции: античная философия,
прежде всего Платон, Аристотель и неоплатоники, с одной стороны, и
христианское откровение Ч с другой. У греков понятие бытия, так же как и
совершенства, связано с понятиями предела (пифагорейцы), Единого (элеаты),
неделимого и определенного (идея Платона, форма и сущность Аристотеля).
Соответственно беспредельное, безграничное осознается как несовершенство,
небытие. Напротив, в Ветхом и Новом "аветах совершеннейшее сущее - Бог -
есть беспредельное всемогущество, а потому здесь всякое ограничение и
определенность воспринимаются как признак конечности и несовершенства. С
самого начала эти две традиции осознавались как несовместимые. Так,
греческий врач и философ Гален (129-199) писал: "Нашему Богу недостаточно
только захотеть, чтобы возникли или были созданы вещи той или иной природы.
Ибо если бы он захотел мгновенно превратить камень в человека, это было бы
не в его силах. Именно здесь наше собственное учение, так же как и учение
Платона и остальных греков... отличаются от учения Моисея. Согласно Моисею,
Богу достаточно пожелать, чтобы материя приобрела ту или иную форму, и она
тем самым приобретет ее. Он считает, что для Бога все возможно, даже если
он захочет превратить золу в лошадь или быка. Мы же так не думаем, но
утверждаем, что некоторые вещи невозможны по природе, и Бог даже не
пытается создавать их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128