В
этом отношении по форме платоновское учение о природе оказывается близким к
мифологическим космогониям. По-видимому, это обстоятельство Платон тоже
имел в виду, когда назвал рисуемую им картину возникновения Вселенной
"правдоподобным мифом". Остановимся сначала именно на этой мифоподобной
форме: случайно ли избрал ее Платон? Как известно, Аристотель в своем
сочинении "О небе" подверг суровой критике платоновскую концепцию, согласно
которой космос творится демиургом, а стало быть, существует не от века, но
возникает.
Анализируя различные точки зрения относительно происхождения мира,
Аристотель говорит о платониках: "...Имеются некоторые, по мнению которых и
нечто невозникшее может уничтожиться, и нечто возникшее - оставаться не
уничтожимым. (Как <это утверждается> в "Тимее", где <Платон> говорит, что
Небо возникло и тем не менее впредь будет существовать вечно.)". Согласно
же Аристотелю, то, что когда-то возникло, не может избегнуть разрушения;
космос же - вечен, а это значит, что он никогда не возник и никогда не
погибнет. То, что имело когда-то начало, должно, по Аристотелю, необходимо
иметь и конец.
На это возражение Аристотеля ученики Платона Спевсипп и Ксенократ отвечали,
по свидетельству Симпликия, что "возникновение" здесь понимается в том же
смысле, как у математиков, которые тоже говорят о возникновении, если
конструируют какую-нибудь геометрическую фигуру, но не имеют в виду, что
эта фигура (треугольник или что-либо подобное) и в самом деле когда-то
возникла, а говорят так из дидактических соображений: ибо человеку легче
объяснять, если одновременно перед его глазами будет возникать
геометрическая фигура.
Разъяснения Спевсиппа и Ксенократа мы не склонны рассматривать как
некоторую уступку Аристотелю, как это представляется Э. Франку. Напротив,
здесь Спевсипп и Ксенократ выявляют как раз внутреннее сходство между
платоновским учением о воплощении идеального "образца" в чувственный мир -
а это и есть "возникновение" космоса - и убеждением математиков в том, что
акт начертания фигуры, т.е. ее "чувственного возникновения", - это не есть
ее действительное возникновение, ибо уже раньше она "существовала",
согласно своему понятию, "в уме", а теперь только явлена представлению. Эта
аналогия, видимо, отнюдь не чужда самому Платону; но она совершенно чужда
Аристотелю, которого вовсе не убедили возражения Спевсиппа и Ксенократа.
Что же касается Платона, то его учение об онтологическом приоритете мира
идей над чувственным миром как раз и служит логической базой для
утверждения, что космос некогда возник; ибо, будучи переведена в форму
представления (а именно представление и есть стихия "правдоподобного
мифа"), мысль о первичности идеального мира должна с необходимостью
обернуться повествованием о рождении чувственного мира из идеального: ведь
мир представления обязательно превращает первичность логическую в
предшествование во времени.
Но интуиции, которыми Платон руководствуется при переходе от идеального
образца к чувственному, остаются математическими в том смысле, что этот
переход для него в известном смысле аналогичен переходу от "идеи
треугольника" - числа три - к "возникновению" треугольника как
пространственной фигуры. Именно это и разъясняли ученики Платона. Но по
этой же причине Платон и не считал, что он создает науку о природе -
физику; все, что есть в его "Тимее" "правдоподобного", обязано своим
правдоподобием математике. А все, что в нем есть "мифологического" - от
погружения в стихию "иного", от "материи".
Перейдем теперь к содержанию диалога "Тимей". Итак, космос не всегда
существовал, он возник. А причина его возникновения - в благости его
Творца. "Рассмотрим же, по какой причине устроил возникновение и эту
Фселенную тот, кто их устроил. Он был благ, а тот, кто благ, никогда и ни в
каком деле не испытывает зависти. Будучи ей чужд, он пожелал, чтобы все
вещи стали как можно более подобны ему самому". Стало быть, Вселенная - это
подобие Творца, и, как всякое подобие, она может быть постигнута лишь "по
аналогии" с истинным познанием, которому доступны только предметы
"тождественные себе", а не "подобные".
Разъясняя свой тезис о том, почему Бог сотворил Вселенную, Платон говорит
далее: "Невозможно ныне и было невозможно издревле, чтобы тот, кто есть
высшее благо, произвел нечто, что не было бы прекраснейшим". Может
возникнуть вопрос: разве указание на то, что Бог - благ, есть объяснение
причины возникновения мира? Однако на этом, действительно мифологическом,
языке Платон, в сущности, ставит вопрос, который, будучи переведен на язык
диалектики, должен звучать так: почему единое стало многим? Или: почему
идея блага "породила" все остальные идеи и чувственные вещи? Как же ответил
бы Платон на этот вопрос, поставленный теперь уже не на "мифологическом"
языке? Видимо, точно так же: единое не могло не породить все, потому что
оно - благо. И только. Никакого другого объяснения причины невозможно
предложить, когда речь идет о том, что само есть условие возможности
всякого телеологического, а не причинно-механического объяснения. А таково
высшее благо. Поэтому "мифологический" ответ здесь совершенно аналогичен
диалектическому ответу.
Мифологической же, нам думается, следует считать форму, в какой Платон
разъясняет, как был создан космос. Платон различает "творца и родителя"
космоса - демиурга и тот "первообраз", взирая на который демиург сотворил
Вселенную. "...Для всякого очевидно, что первообраз был вечным;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128