Во всяком случае
предание об обширной библиотеке, им составленной и переданной Теофрасту, не
встречает опровержений".
Становится очевидным, что не все ученые имели возможность таким путем
получить необходимые для своих исследований средства. Поэтому возникла
настоятельная потребность в новой социальной форме организации научного
знания. Как справедливо замечает Лавров, "вследствие движения, которое
Аристотель сообщил мысли в Греции, научная литература возрастала столь
значительно, что частные лица были уже не в состоянии окружать себя
надлежащими пособиями, и это было еще более ощутительно в отношении средств
прямого наблюдения природы. Поэтому ученые как в области
литературно-исторической критики, так и в области естествознания весьма
нуждались в центре, где библиотеки и учебные пособия были бы сгруппированы
при содействии средств государства и где различные отрасли знания и
литературы имели бы своих представителей, которые могли бы друг другу
сообщать свои разыскания...".
Таким образом, методологические принципы научного исследования, как они
были разработаны Аристотелем, привели в конечном счете к необходимости
перестройки прежнего способа деятельности ученого, к появлению нового типа
ученого и новой организации науки. В свою очередь новая организация научной
работы определенным образом сказывалась и на результатах последней, во
всяком случае на их форме.
Научная программа Аристотеля оказалась созвучной духу своего времени и
выразила этот дух не в меньшей степени, чем это сделали художники и поэты -
его современники. Мы уже говорили, что характерной особенностью
аристотелевского понимания науки было убеждение в том, что все сферы бытия
в известном смысле равноправны и достойны быть объектами изучения.
Астрономия изучает движение небесных тел, биология - жизнь животных, в том
числе и червей, лягушек и насекомых; и светила, и насекомые являются в
равной мере "первичными сущностями", так как природа открывается ученому
через тех и других. Этот своеобразный плюрализм Аристотеля, вытекающий из
его понимания "сущности", влечет за собой и плюрализм его методов:
относительно каждого рода сущностей должен быть свой метод их рассмотрения,
ибо метод должен сообразоваться со спецификой объекта. Вот почему у
Аристотеля мы находим целый ряд принципов, которые невозможно ни свести к
единому началу, ни вывести из него: четыре причины, материя и форма,
возможность и действительность (которые невозможно целиком отождествить с
материей и формой) и т.д. В этом отношении Аристотель отличается от
философов-систематиков, таких, как неоплатоник Прокл, а в новое время Фихте
или Гегель. Не случайно Гегель, непревзойденный мастер систематизации,
упрекал Аристотеля в отсутствии у него единого принципа, который объединял
бы в себе все остальные: "Недостаток аристотелевской философии состоит в
том, что - после того, как она возвела многообразие явлений в понятие,
последнее же, однако, распадалось на ряд определенных понятий - она не
выдвигала единства абсолютно объединяющего их понятия..." В целом
гегелевское замечание вполне справедливо. Тем не менее вряд ли здесь можно
говорить о недостатке аристотелевского мышления: дать место всему
многообразию природной, общественной и духовной жизни - это продуманный и
сознательно проводимый Аристотелем принцип его философии.
И в этом состоит своеобразный "демократизм" концепции Аристотеля - если
можно употребить это выражение применительно к науке - по сравнению с
"аристократизмом" научной программы Платона. Платон видит назначение науки
в том, чтобы подготовить сознание индивида к созерцанию идей. Наука, т.е.
главным образом математика, должна, по Платону, быть как бы лестницей к
философии (или диалектике); последняя представляет собой высшее знание,
т.е. созерцание идеи блага - этой вершины царства идей, которая является
условием возможности всего сущего вообще. Именно поэтому наука и философия
представляют собой, с точки зрения Платона, тот духовный фундамент, на
котором отныне только и может строиться здание общественно-государственной
жизни. Ту роль, которую прежде выполняла религия, теперь должна взять на
себя философия. Отсюда неразрывная связь между научно-теоретической сферой,
с одной стороны, и нравственной и социально-политической - с другой. Все
отрасли знания у Платона служат единой цели - созерцанию идеи блага,
аналогично тому как в "Государстве" Платона ни одна из сфер жизни не
является сколько-нибудь самостоятельной, а все предельно централизовано,
подчинено целому и лишено всякого значения само по себе.
Иную ситуацию мы находим у Аристотеля. У него требование централизации
оказывается существенно ослабленным, хотя и не исчезает полностью:
отдельные области исследования становятся относительно самостоятельными, но
в то же время не теряют своей связи с философией. И в такой же мере, в
какой разные науки - физика, биология, силлогистика и т.д. - связаны своими
корнями с "первой наукой" - метафизикой, метафизика в свою очередь
оказывается связанной с этико-практической сферой, со сферой общественной
жизни - но не больше того. Как отмечает немецкий исследователь Г. Кремер, у
Аристотеля "теоретическая философия отделяется от целостной
этико-политической связи и получает автаркию". Вряд ли можно говорить
здесь, как это делает Кремер, о полной независимости теоретического
мышления Аристотеля от этико-политической сферы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128