Он лишь выбирает наилучшее из возможного"36.
Насколько острым было столкновение этих двух тенденций в первые века
христианства, свидетельствует, например, Ориген, в духе греческой философии
отождествлявший бытие с совершенством и познаваемостью: "Ибо если бы
божественная сила, - пишет он, - была беспредельна, она не могла бы знать
саму себя; ведь по своей природе беспредельное непостижимо"37. Различные
попытки примирить эти две тенденции или же, напротив, противопоставить одну
другой существенно определили трактовку бытия на протяжении более полутора
тысячелетий.
У истоков средневековой философии и теологии стоит Августин. В своем
понимании бытия он отправляется от Св. Писания: "Аз есмь Сущий", - сказал
Бог Моисею38, и от размышлений греческих философов, прежде всего
платоников, о бытии и сущности. "Будучи высойчайшей сущностью, т.е. обладая
высочайшим бытием и потому будучи неизменяем, Бог дал бытие тем вещам,
которые сотворил из ничего; но бытие не высочайшее, а одним дал больше,
другим меньше и таким образом распределил природы существ по степеням. Ибо
как от мудрствования получила название мудрость, так от бытия (esse)
названа сущность (essentia), правда, новым именем, которым не пользовались
древние латинские авторы, но уже употребительным в наши времена, чтобы и
наш язык имел то, что греки называют ousia"39.
Как и в античной философии, бытие у Августина есть благо. Бог есть благо
как таковое, или "простое благо": "Есть только одно простое и потому
единственно неизменяемое благо - это Бог. Благом сотворены все блага, но не
простые, а потому и изменяемые"40. Сотворенные вещи, по Августину, только
причастны бытию, или имеют бытие, но сами не суть бытие, ибо они не просты.
"Простою называется та природа, которой не свойственно иметь что-либо
такое, что она могла бы утратить"41. Именно потому, что высшая сущность
есть само бытие, ей не может быть противоположна никакая другая сущность,
но лишь небытие. Отсюда ясно, что противоположность блага - зло - есть
небытие: "Зло не есть какая-либо сущность, но потеря добра получила
название зла"42.
Поскольку догмат о Троице требует различать в Боге три ипостаси, Августин
рассматривает проблему бытия применительно к этому догмату. Бытие - это, по
Августину, первая ипостась, Бог-Отец, Бог-Сын есть знание, а Бог-Дух святой
- любовь. Человек создан по образу и подобию Бога, поэтому и в человеке
явлена Троица: "Ибо и мы существуем, и знаем, что существуем, и любим это
наше бытие и знание". Таким образом, познание и любовь понимаются
Августином онтологически: истина - это знание бытия, а благо (блаженство
как субъективно переживаемое благо) - это стремление, любовь к бытию.
Смерть, по Августину, страшна потому, что она есть утрата бытия, а "небытия
избегает вся природа"43.
Согласно Августину, скептицизм не в состоянии поколебать эту онтологическую
основу человеческого существа; заблуждение возможно относительно
чувственных вещей и относительно психологических явлений, но оно не может
коснуться самой сущности человека: его существования. "...Для меня в высшей
степени несомненно, что я существую, что я это знаю, что я люблю. Я не
боюсь никаких возражений относительно этих истин со стороны академиков,
которые могли бы сказать: "А что если ты обманываешься?" Если я
обманываюсь, то уже поэтому существую. Ибо кто не существует, тот не может,
конечно, и обманываться..."44 Как видим, Августину принадлежит тот аргумент
против скептицизма, которому впоследствии Декарт придал форму знаменитого
"мыслю, следовательно, существую". Но у Августина этот аргумент не имеет
того акцента на субъективности, какой ему придал Декарт, центр тяжести у
Августина лежит на бытии, а не на знании, не на Я, а потому гносеология не
получает у него самостоятельного значения, как это происходит в XVII-XVIII
вв.
Опираясь на Августина и других отцов церкви, с одной стороны, и на
аристотелевское мышление, как оно преломилось в неоплатонизме Ч с другой,
развил далее понятие бытия Боэций, разработавший систему логики, легшей в
основу средневековой схоластики. Понятие бытия приобретает у Боэция
завершенность и формулируется в виде системы аксиом. 1. Разные вещи Ч бытие
(esse) и то, что есть; само бытие еще не есть; напротив, то, что есть, есть
благодаря бытию. 2. То, что есть, может быть причастно чему-нибудь, но само
бытие не может быть чему бы то ни было причастно. 3. То, что есть, может
иметь что-либо помимо того, что есть оно само; но само бытие не имеет в
себе ничего, кроме себя самого. 4. Разные вещи - просто быть чем-нибудь и
быть чем-нибудь по своей сущности (in eo quod est), ибо в первом случае
обозначается случайный признак (акциденция), а во втором - субстанция. 5.
Для всего простого его бытие и то, что оно есть, одно и то же, для сложного
- не одно и то же45.
Итак: только в Боге, который есть, по Боэцию, само бытие, тождественны
бытие и сущность, и только Бог поэтому есть простая субстанция, которая
ничему не причастна, но которой причастно все. Напротив, в сотворенных
вещах, которые сложны, их бытие и сущность не тождественны, они имеют бытие
только в силу причастности к тому, что само есть бытие. У Боэция, как и у
Августина, бытие есть благо; все вещи благи, говорит Боэций, поскольку они
существуют, не будучи, однако, благими по своей сущности и по акциденциям,
таким как белизна, справедливость и т.д., ибо "бытие вещей проистекает из
воли Бога, а белизна - нет... Быть и быть белым - не одно и то же, потому
что тот, кто дал всем вещам бытие, сам благ, но не бел"46.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128