Это недоразумение уже рассеивается. Западу
предстоит понять, что кризис СССР - это в конечном счете и кризис
Запада, банкротство великой письменной традиции, которая начиная с
Нового времени объединяла культуры и этносы, создавала облик
"европейского человечества" и тяготеющей к нему мировой периферии.
Реванш малых этнических традиций есть, по существу, реставрация
древнего языческого многобожия - вызов "осевому времени", открыв-
шему великую общецивилизационную перспективу. По сути дела, СССР
был форпостом Запада в Евразии, держателем великой письменной тра-
диции европейского происхождения, хотя и видоизмененной в духе ме-
стных запросов. Крах СССР знаменует выпадение весьма, значительной
части мира из-под влияния великих письменных традиций, сформиро-
ванных в классическую эпоху на Западе. Итогом этого станет не вес-
тернизация по "правильному", либеральному образцу, а активизация
Востока в еще непредсказуемых формах. В этом смысле можно срав-
нить "холодную войну" между СССР и Западом с Пелопоннесской вой-
ной, итогом которой стали закат античного европоцентризма, ослабле-
ние Греции перед лицом "варваров". Речь не о том, чтобы отождеств-
лять вероятный реванш Востока (мусульманского, с одной стороны,
конфуцианско-буддийского - с другой) с волной варварства. Весьма
вероятно, что в отдаленной перспективе это даст человечеству новые
шансы. Но для современного европеизированного поколения, как и для
европеизированной науки, это означает начало длительного периода
непредсказуемости, жизнь в мире, лишенном прежних ориентиров.
Крах великой письменной традиции означает также реванш лока-
лизма над центризмом: город больше не ведет за собой деревню, цен-
тры - провинцию. Носители письменной традиции в культуре выступали
как референтные группы для остальных: к их мнению прислушивались,
их поведение копировали. Так работал механизм социокультурного
управления нацией; центр как носитель эталонной культуры управлял
сознанием народа. У нас носители письменной традиции дважды в XX в.
272
обманули нацию: сначала по поводу светлого коммунистического буду-
щего, затем светлого либерально-буржуазного будущего. В результате
центр утратил свой статус социокультурного лидера - носителя велико-
го цивилизационного текста. Отныне в глазах окраин он выступает как
носитель хаоса, как воплощение дестабилизующих начал. Отсюда стра-
тегия дистанцирования по отношению к нему: центростремительная
ориентация в культуре сменяется центробежной. В этих условиях преж-
няя социологическая презумпция (более развитые регионы и слои ука-
зывают менее развитым их завтрашний день) уже не работает, предви-
дение и прогнозирование становятся проблематичными.
Следует упомянуть, может быть, о главном факторе глобальной не-
предсказуемости - утрате общечеловеческой перспективы, связанной с
воцарением постмодернизма. Европоцентричный модернизм верил в
единые исторические судьбы человечества, хотя и понимал это весьма
односторонне. Он выстраивал иерархию мировых культур, в которой
все отличное от Запада воспринималось как пережиток прошлого.
Плюрализм культур в пространстве подменялся иерархией во времени.
С этим, собственно, связаны такие ключевые для западной политиче-
ской науки понятия, как "модернизация", "вестернизация", "догоняю-
щее развитие" и т.п. Этому европоцентричному самомнению нанесла
чувствительный урон культурологическая эстетика. Этнографы, культу-
рологи, культурные антропологи открыли великое многообразие куль-
туры и увидели в этом ценность, в первую очередь эстетическую. Одна-
ко на наших глазах левый культуроцентризм, склонный противопостав-
лять механическому Западу богатую органику Востока и Юга, превра-
щается в правый, неомальтузианский, едва ли не расистский. Появилась
новая концепция "золотого миллиарда": человечество стали делить на
вырвавшееся вперед постиндустриальное меньшинство и навсегда обре-
ченное большинство, которому дорога в постиндустриальное общество
заказана по причине принципиальной ограниченности земных ресурсов
и угрозы экологической катастрофы. Таким образом, постмодернизм
открыл многообразие культур и плюрализм цивилизаций, как оказалось,
только для того, чтобы закрыть общечеловеческую перспективу.
Постмодернисты третируют европоцентризм, униформизм, отбрасы-
вают все утопии закономерно наступающего будущего и управляемого
настоящего. Все это выгодно отличает их от модернистов по культурно-
эстетическим критериям. Но если эксплицировать заложенные в по-
стмодернизме политические установки, то оказывается, что плюрализм
культурно-исторических типов реабилитирован только для того, чтобы
загнать все незападное человечество в своего рода резервацию, изолиро-
вать его от "золотого миллиарда", прорвавшегося в эпоху постиндустри-
ального изобилия. Здесь мы имеет дело с невиданной еще ревизией гу-
{ 273
манистических ценностей, унаследованных от великих эпох Ренессанса^
Реформации и Просвещения. Бели постмодернизм утвердит себя в кач!1
стве не только культурологического феномена, но последовательно pe^l
лизуется в мироустроительных установках Запада, в стратегиях его геоН
политики, то мы вскоре будем иметь совершенно иную картину мираЯ
отличную от тех перспектив, которые рисовали ведущие идеологи клас-Ц
сической эпохи, - от либерализма до коммунизма. 1
Потеря общечеловеческой перспективы делает мир непредсказуемым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186