Не следует думать, что, поменяв социалистический модернизапи-
онный проект на либеральный, мы попадем из тоталитарного простран-
ства в демократическое. Демократия, как и другие продукты человече-
ского творчества, определяется не столько абстрактными целями,
сколько конкретными методами. Бели модернизатор преисполнен недо-
верия к "косному" большинству и опасается, что воля этого большинст-
ва, скорее всего, станет антидемократической волей, он попытается
всеми силами ограничить эту волю. Таким образом, вместо самодея-
тельного общества, произрастающего из инициатив снизу, модернизатор
реально будет строить "программируемое общество", направляемое
сверху.
В этом и состоит объяснение парадоксальной теории перехода к
"демократии через авторитаризм", так активно пропагандируемой идео-
логами нынешнего режима в России.
В модернизационной системе мы встречаемся с более впечатляющим
неравенством, чем традиционные виды сословного или классового нера-
венства. Речь идет о большем, чем простая эксплуатация: речь идет о
посягательстве на все проявления жизни, осуждаемой с позиций строго-
го проекта.
По-видимому, можно сделать вывод, что Маркс преждевременно го-
ворил об отчуждении личности. Капитализм классического типа, став-
ший объектом его критики, эксплуатировал рабочее время трудящихся,
обнаруживая достаточное равнодушие к тому, что находится вне его. Не
так ведет себя модернизатор XX в. Его интересует отнюдь не только
рабочее время. История модернизационной теории - это история все
более глубоких проникновении и изобличений, касающихся того, что
служит помехой модернизации. Модернизационная теория копает все
глубже, беря на вооружение психологию, культурную антропологию,
теорию менталитета. Ее мишенью становятся не только публичные ин-
ституты, но и такие интимные структуры, как семья, воспитание, на-
циональная ментальность, досуг.
Поэтому тоталитаризм, т.е. тотальное разрушение прошлого и то-
тальный контроль над настоящим, прямо вытекает из модернизационной
доктрины, если она решается быть последовательной.
Современные общества "постклассического" типа отличаются, по-
жалуй, не столько степенью охвата гражданской жизни системой мани-
пулирования, сколько формами этого манипулирования. Эти формы
могут быть грубыми, в духе жестких социально-политических техноло-
гий, или мягкими, в духе более тонких социокультурных технологий, но
76
само их присутствие в жизни современных государств не подлежит со-
мнению.
Классическая система характеризовалась презумпцией доверия к во-
ле граждан и их внутренней, спонтанной благонамеренности. Модерни-
зационные системы основываются скорее на противоположной пре-
зумпции принципиального недоверия к гражданскому большинству. Со-
временный модернизатор говорит: я готов был бы уважать гражданскую
волю, но разве у нас настоящие граждане? Я готов уважать прерогативы
парламента, но разве парламент в таком составе достоин этого? Словом,
модернизатор применяет к реальным людям и учреждениям жесткий
критерий долженствования, при этом ни разу не прилагая его к себе
самому.
Откуда же черпают модернизаторы критерии своих нелицеприятных
оценок той национальной среды, в которой они ведь и сами родились?
Иными словами: где находят свою почву "беспочвенные" модернизато-
ры? Сразу же напрашивается легкий ответ: в "великой книге".
В самом деле, феномен "великой книги", или "великого учения",
сыграл неожиданно большую роль в обществах, объявивших, что они
распростились с традиционной "темной верой" и взяли на вооружение
науку. По-видимому, и здесь сработал неосознанный механизм замеще-
ния. Подобно тому как вера в Бога в посттрадиционном массовом об-
ществе сменилась не свободолюбивым критицизмом, неразлучным спут-
ником которого является сомнение, а культом сверхчеловека (сравните
знаменитый "культ личности"), так и место упраздненной или потес-
ненной церкви заняла не наука в форме знания, помнящего свои грани-
цы, связанные с доказуемостью и опытной подтверждаемостью, а амби-
циозная и всезнающая учительница жизни.
Прерогативы "великих учений" модернизаторы способны ставить ку-
да выше прерогатив реальной жизни - российский и не только россий-
ский опыт великолепно это подтверждает.
Но вряд ли модернизаторы могли бы получить столь большую власть
над умом и совестью современников и породить в своей среде достаточ-
но крупные политические характеры, если бы они воплощали одно
только догматическое доктринерство, неустанно заглядывающее в свою
"книгу" и педантично сверяющее по ней свое и чужое поведение.
Объяснение того, что им удалось сделать и наделать, кроется в том,
что источником, питающим их энергию, была унаследованная от хри-
стианства (и других мировых религий) социальная сострадательность.
Модернизационные проекты XX в. представляют собой определенный
баланс авторитарно-догматической "научности" и социальной сострада-
тельности.
77
Сразу же скажем, этот баланс с начала XX в. и до его конца мед-
ленно, но неуклонно менялся в пользу социального сциентизма. Под-
линной социальной сострадательности становилось все меньше, высо-
комерного "научного" доктринерства - все больше. Постепенно осуще-
ствлялась "вторичная секуляризация" модернизационного проекта.
Прежняя модернизационная теория заменяла самого Бога в своем несо-
мненном знании конечного финала и смысла человеческой истории.
Она позволяла себе подвергать уничтожающей критике все существую-
щие общества, не удостаивавшиеся ее доверия ни по критериям разум-
ности, ни по критериям справедливости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186