(Сравните ленинское: "Морально все то, что слу-
жит делу коммунизма". - А.П.) ... Самые мучительные тайны их совести
- все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они поверят решению
нашему с радостью, потому что оно избавит их от великой заботы и
страшных теперешних мук решения личного и свободного. И все будут
счастливы, все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих
ими. Ибо лишь мы, мы, хранящие тайну, только мы будем несчастны"1.
Дихотомия подвластных и властвующих представляет величайшую
драму человека с тех пор, как он существует на Земле. И если мы при-
знали, что власть часто выступает не только как средство, но и как са-
моцель, что она есть одно из величайших вожделений духа, то станет
понятно, что существует процесс самовоспроизводства власти, имеющей
свою логику, свои замыслы.
В истории современных обществ наблюдается своеобразная циклич-
ность. В периоды стабильного развития политическое измерение обще-
ственных процессов нередко остается в тени. Но в переходные этапы
оно сразу же выступает на передний план, превращаясь в доминанту
общественной жизни. В эти эпохи люди лишаются привычной возмож-
ности жить старым наследием и вынуждены творить новые обществен-
ные формы и институты. Политика, собственно, и есть форма социаль-
ного творчества в области властных отношений. Власть — центральное
звено политики, она является и главным предметом изучения политиче-
ской науки. Власть имеет две стороны, одну - явную, другую более
скрытую. В явном виде власть выступает как возможность для одних
людей управлять действиями других людей, подчинять их своей воле.
Спорность и проблематичность власти связана со спорностью и пробле-
матичностью этого неравенства. "Почему мы должны подчиняться
им?" - вот вопрос, выражающий драматургию и проблематичность вла-
сти, выступающие на поверхность в переходные, кризисные эпохи, ко-
1 Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. М., 1991. Т. 9. С. 289, 290.
19
гда стереотипы поведения людей резко ломаются и они начинают ак-
тивно переоценивать установившиеся отношения. Однако вскоре вслед
за этим обнаруживается и другая сторона власти - тот факт, что она не
только служит одним в ущерб другим, но и служит средством объеди-
нения, предотвращая центробежные тенденции и угрозу непрерывного
столкновения соседствующих обпшостей.
По-видимому, одна из первых задач, которую решала политическая
власть со времен своего зарождения, было объединение людей не по
родоплеменному, а по территориальному принципу. Вместо естествен-
ного стремления людей замкнуться в изолированные локусы, власть
насаждала центростремительные тенденции, подчиняя действия чуждых
по крови людей единым коллективным целям. Неслучайно первые госу-
дарства возникли там, где требовалась кооперация усилий великого
множества людей для создания ирригационных систем и выполнения
других коллективных работ колоссального по тем временам масштаба.
Для создания центростремительных тенденций власть намеренно ослаб-
ляла местные (в том числе родовые связи), заменяя естественную
(кровнородственную) связь искусственной - безличной. Эта стратегия
власти с тех пор прослеживается во все эпохи: все основатели новых
государств и империй занимались "национализацией" людей (в первую
очередь молодых мужчин) - присвоением их государством путем изы-
мания из привычной среды и прямого подчинения верховной власти.
Исконное дело государства - противопоставление естественным, не-
формальным тяготениям людей, связанным с родством, традицией или
взаимными симпатиями, обезличенной, формально-бюрократической
организации. Таков был самый ранний из способов превращения мест-
ных индивидов, живущих изолированными микрогруппами, в индивидов
исторических, помещенных в ритмику большого мира. С этим связана
вторая проблема власти: ее несовпадение с естественным, неформаль-
ным лидерством, которое люди признают добровольно, как признается
власть старших в семье или власть наиболее уважаемых лиц в роде и
общине.
Со времен появления отчужденно-принудительной связи людей в го-
сударстве их преследует ностальгический миф о золотом веке - буду-
щем возвращении к неотчужденным общественным связям, напоминаю-
щим естественные кровнородственные братства или неформальные то-
варищества. Вероятно, марксистская критика государства в своеобраз-
ной форме воплощала этот ностальгический мотив. Однако встречаю-
щиеся в истории реставрации догосударственных состояний, проявляю-
щихся либо в сознательных проектах революционеров либо в стихий-
ных смутах и кризисах власти, обнажали любопытную истину постоб-
щинного, постпатриархального человека. Во-первых, неизменно оказы-
20

валюсь, что наиболее мобильные элементы социума, в первую очередь
молодежь, уже никогда не смогут довольствоваться жизнью в изолиро-
ванных общинах - локусах: искушения большого мира и большой исто-
рии глубоко проникли в самую душу политического человека - ничем
меньшим он уже никогда не сможет довольствоваться. Цивилизованный
человек любит играть в возвращение в малый мир - обычно он делает
это на досуге. Но жить им всерьез он уже не в состоянии.
Во-вторых, обнаруживается, что вожделенное безвластие неизменно
оказывается худшим злом — оно неминуемо ведет к перманентным
стычкам между людьми, к войне "всех против всех". В период, предше-
ствующий революционной ломке, люди, страдающие от общественного
зла, приписывают его в основном порочности режима и своекорыстию
властей предержащих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186