Вроде бы поел совсем недавно, а ощущение такое, будто с утра постился! О-о-о
, у чёрных всё тонко продумано!.. После ужина Папа велит раздуть дымарь, и во
здух помутится от курений...
Маджух осмотрелся Ч один за другим, беззвучно воплощаясь из сгустившег
ося сумрака, жреческие слуги в чёрном, с закрытыми лицами, скользили мимо
него по коридору, молча устремлялись за охранниками, утащившими долговя
зого; часть слуг в почтительных позах обступила Бо Арангака, внимая его к
ратким указаниям, другие окружили Маджуха, всё ещё державшего в руке пет
ицию рабов.
Ч Мне. Ч Бо Арангак повелительно простёр длань. Маджух с поклоном подал
бумагу жрецу.
Ч Кто главный смутьян и зачинщик? Ч Чёрный чудотворец брезгливо воззр
ился на петицию.
Ч Тот, кого взяли бойцы.
Ч Отдай его моим людям. Распорядись, чтобы не возникло недоразумения.
Ч Но... необходимо дознание!..
Ч Все остальные Ч твои. Разве этого мало?.. Тот, кто предназначен богу, дол
жен быть чист и невредим.
Похоже, для Бо Арангака происшествие вовсе не выглядело досадным.
Ч Проступок наглого раба не омрачит добрую ночь. Я вижу сокрытую волю Вс
есильного. Он указал нам, кто ему угоден. А мой совет тебе таков... Ч Помани
в пальцем, жрец дал понять, что надо приблизить ухо к устам мудрецу и присл
ушаться.
Обожаю приглашения, от которых нельзя отказаться. Это похоже на смерть.
Крутишься, говоришь без умолку, планируешь на целую луну вперёд, но вот на
повороте натыкаешься на нечто тёмное, и оно говорит: «Пойдём со мной, пора
!..» Какое, к псям, «пора»?! Тут падает ток в сети, лампы еле тлеют, всё делается
плоским, серым, как камень. Только слухом и волосяной дрожью понимаешь, чт
о пока ещё существуют выступы, объёмы и углы, что мир не сплющился в бумажк
у, на которой ты нарисован... но в следующий миг тебя сотрут.
Разводья от сочащейся воды, что расплылись и высохли на стенах, отлепляю
тся и набухают, становясь людьми... чем-то похожим на людей Ч они неправил
ьные, у них на ушах бахрома, как на обтрёпанных штанинах, вместо глаз впади
ны. Они ходят на цыпочках, не оставляя следов. Манят и водят руками, рисуя в
воздухе круги морока. Они провожают тебя, скользя рядом, и ведут, пока ты н
е окажешься у врат.
Когда Юада скроется за окоёмом, на холмах воют ветры. Или не ветры?.. Иные см
ельчаки кидаются догнать, увидеть, кто там голосит. Я тоже кидался. Никого
. Только тихий смех издалека, из-за камней. Поймай красотку! Ох, и долгим буд
ет поцелуй!.. Глядите-ка, вон он, счастливчик, Ч под камнем валяется. Обгло
дан, глаза высосаны.
Нельзя ходить ни в мужицкие костницы, ни в склепные тоннели знати. Там жив
ут наоборот. Плохо встретить там кого бы то ни было Ч нипочём не догадаеш
ься, кто перед тобой, если не предложишь ему поесть. Увидишь, как он отшатн
ётся от людской пищи. Да и зубы его...
Есть врата, сквозь которые можно войти совсем не туда, куда хочется. Через
них проталкивают по рельсам людей, холодно и неподвижно лежащих на платф
орме тролика, а по другую сторону ждут чёрные с закутанными лицами. Ртов и
зубов у них не видно, слов они не произносят. А черту, идущую от столба к сто
лбу по полу, точно под перекладиной врат, они переступают спокойно, тогда
как другие должны прыгнуть через неё, поджав ноги, и приземлиться на обе с
разу.
Я прыгаю. Я не спешу вступить на тёмную сторону.
Готово. Теперь я живой среди чёрных. Почему-то прошибает мысль: «Я мог и не
пойти!» Как же, «мог»... А нацеленный ключ? «Замыкаю от счастья, замыкаю от ст
расти, замыкаю тебя своей властью». И жрать не сможешь, горло спазма переж
мёт. Сколько даров принесёшь, прежде чем тебя отомкнут.
Побывать тут Ч вовсе не просто. Нельзя ни пить, ни есть, ни заговорить пер
вым. Нельзя отвечать «нет» или «да». Никого нельзя касаться. Конечно, и на
белом свете за людей хвататься не положено, но здесь древняя правда собл
юдается с величайшей тщательностью.
Нет, это всего лишь преддверие! Переходная зона. Дальше Ч допуск по соизв
олению жреца... без гарантии, что вернёшься. Чёрные, непроницаемые со всех
сторон. Протянутые вверх ладонями руки. Выкладывай.
До чего же непрочная малость связывает нас с миром! Проводок, крохотный ф
ирменный чип. Потом эфир хоть надорвись: «Эй, ты где? ты слышишь?!» Ч а ты сл
овно на свет не рождался, глух и нем.
Ковш воды выливается на голову; вода сбегает на плечи, капает с подбородк
а, проникает сквозь платье. Я сжимаю губы, чтобы ни капли не попало в рот, а с
зади строгий голос спрашивает:
Ч Омыт ли он водой кончины?
Ч Да-а-а! Ч скорбно поёт юноша поодаль.
Ч Всегда почитай царство полуночи. Молись, чтобы тебя омыли влагой проб
уждения. Возьми плат живущих вспять.
Протягивают платок, похожий на лоскут тьмы. О, пся рогатая, вот это я люблю
меньше всего! Охота мне, что ли, выряжаться тем, кто лежит пластом на троли
ке?!.. Однако придётся. Отовсюду нацелены дыры их глаз, следят, послушен ли я
тёмному миру. Я послушен.
Я сам себе кажусь кем-то другим. Меня уже водит, как дистанционно управляе
мого. Завязываю концы плата на мокром затылке. Чтобы выполнить обряд, над
о пройти все ступени вниз. Вниз?.. а чувства на подъёме! я не накурен, не жева
л грибов, но меня прёт всё сильней. Лицо сводит гримасой превосходства, я п
очти похож на божьих слуг. Я сойду на край бездны, сойду! Я увижу там истину.
Омытый и повязанный, я принадлежу Всесильному и могу различать малейшие
колебания на лицах неомытых и неосиянных Звездой. Как ультра-сканер, я сч
итываю проступившие на них шифрованные коды.
Они идут сюда иначе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163