Мандельштам с легкостью рифмует <потерю
слова> и <потерю себя>, а поэтический принцип сдвигов и
нарушений смысла выражает в словах: <Двурушник я, с двойной
душой, // Я ночи друг, я дня застрельщик> (<Грифельная ода>).
Конечно, такая двойственность может пугать и восприниматься
Драматически. Так было и с Эйзенштейном, вспоминавшим де-
247
сять лет спустя после встречи с психоанализом: <Только что я
на базе опыта первых десяти лет деятельности пришел к осоз-
нанию засилья недостижимых высот интеллектуального взлета
мысли в содержании искусства, и вдруг одновременно оказы-
вается, что вместе с этим и неразрывно искусство средствами
формы вваливает как создателя, так и воспринимателя в самые
глубинные тартарары примитивного варварства, достойного
стать в одном ряду с алкоголизмом, с ранним слабоумием или
зловещей шизофренией, Я помню покровительственную снис-
ходительную улыбку в Берлине со стороны старика психолога
Ганса Сакса с профилем мудрой саламандры> (см. 27, с. 185),
<Стремление свободно проникать в глубины человеческого
сознания, обращаться к иррациональному, импульсивному, тая-
щемуся где-то в глубине нашего Я (Бунюэль) действительно
чревато опасностями и неожиданностями. Но кто сказал, что
<засилье высот> лучше?
Доходящее до подобострастия преклонение многих худож-
ников XX в. перед Фрейдом, - так, С. Дали мог ниспровергать
все, от Иисуса до Ленина и от демократии до сюрреализма, но
неизменно почтительно относился к основателю психоанализа,
- было обусловлено изначально близостью их исканий. На пути
самопознания и творчества им открывалась непрерывно творя-
щая сущность человека. Она свидетельствует о себе в сновиде-
ниях, фантазиях, мифах, она ставит под вопрос все устоявшиеся
смыслы и формы. Она не зависит от произвола человеческих
намерений и, может быть, вообще недоступна до конца разуму.
Но ставя предел его притязаниям, она же и открывает надежду,
ведь она - то, что действительно есть, реальность и основа
мысли и поступка, загадочная, властно заявляющая себя и вечно
обновляющая обустроенный мир.
ВСТРЕЧА ПСИХОАНАЛИЗА С ЯЗЫКОЗНА-
НИЕМ И ФИЛОСОФИЕЙ ЯЗЫКА
Бессознательное, высказывающее истину об ис-
тине, структурировано как язык, и поэтому, когда
я учу вас этому, я высказываю истину о Фрейде,
который позволил высказаться истине под видом
бессознательного.
Ж. Лакан
...Фрейд - толкование тех безмолвных фраз,
которые одновременно и поддерживают, и подры-
вают наши очевидные дискурсы, наши фантазии,
наши сны, наше тело.
М. Фуко
фрейдовской спекуляции можно только отдать
ся или всецело предаться.
Ж. Деррида
Попытки синтеза психоаналитического учения
о бессознательном и языкознания были обусловлены встречным
движением со стороны последнего. С конца XIX века, когда
начала свое становление <структурная лингвистика>, проблема
бессознательности языковых процессов так или иначе привле-
кала внимание языковедов. В трудах Ф. де Соссюра, И.А. Бо-
дуэна де Куртенэ, Н.В.Крушевского, а позднее - Ф, Боаса, Э.
Сапира, Б. Уорфа, Р. Якобсона, К. Леви-Строса отстаивалась
мысль об изначальной бессознательности структур языка и
более общих культурных образований, В первую очередь здесь
выделялся тот факт, что языковые структуры прекрасно функ-
ционируют в речи и без их осознания. Последнее достигается
лишь в работе ученого-лингвиста, описывающего и анализиру-
ющего эти структуры и механизмы их действия.
248
Таким образом, мы видим, что бессознательность языковых
явлений - это прежде всего бессознательность привычки и
автоматизированного действия (<забвение того, чего сознатель-
но и не знали, и непонимание того, чего сознательно и не могли
понимать>, цитирует Бодуэна де Куртенэ Р, Якобсон; 145, с.
157). Сознание же этих структур есть их научное описание
(здесь диалектика сознания/бессознательного превращается в
отношения языка/метаязыка). Отсюда <бессознательная струк-
тура> имеет два смысла. Во-первых, психологический - как
автоматизированное действие, акт <наименее обдуманный, наи-
менее умышленный и в то же время наиболее безличный из
всех> (Ф. де Соссюр; цит. по 145, с. 159), Во-вторых, эписте-
мологический - как скрытая <причина> речевых проявлений,
гипотетически выводимая из них (в этом смысле ясно, что
бессознательные структуры столь же, в пределе, независимы
от сознания, сколь и закон всемирного тяготения). В дальнейшем
эти идеи все больше проблематизировались и трансформирова-
лись через обнаружение влияния сознательных факторов на
язык, включение метаязыка в ряд других языковых функций и
т.д. (см. 145).
Другую линию представляло языковедческое переосмысле-
ние собственно психоаналитических понятий и методов. В зна-
чительной мере эти разработки были предвосхищены в ранней
работе М.М, Бахтина - В.Н. Волошинова (авторство работы
остается сомнительным) <Фрейдизм> (1927 г.). <Мотивы бес-
сознательного, которые вскрываются на психоаналитических
сеансах с помощью метода "свободного фантазирования", -
говорится в ней, - суть такие же словесные реакции пациента,
как и все обычные другие мотивы сознания; они отличаются от
этих последних, так сказать, - не по роду своего бытия, а
только по своему содержанию, т.е. идеологически. В этом смыс-
ле бессознательное Фрейда можно назвать в отличие от обыч-
ного "официального" сознания - "неофициальным" сознанием
(32, с. 84). Далее автор развивает понимание бессознательного
в русле взаимоотношений внутренней и внешней речи (ср. с
Л.С. Выготским).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107