— Ступай, князь, ступай, господь с тобой.
Когда за князем Вачаком закрылась дверь, в трапезной снова поднялся дружный смех. Только один из гостей не участвовал в общем веселье — тот, что теперь оказался на последнем, на крайнем месте...
— Но я и в самом деле не хотел смеяться, — оборвал развеселившихся нахараров Аршак. — У меня действительно были вопросы. К себе, а не к нему.
Он сел на свое место, низко нагнулся и, может быть, вовсе не спроста, а умышленно стал неторопливо поправлять и затягивать на ногах длинные кожаные ремешки сандалий. Потом внезапно выпрямился и произнес решительным тоном:
— Я пригласил вас сюда, с тем чтобы спросить, почему вы отказываетесь посылать людей на строительство города
Аршакавана ?
— Ты пригласил нас на обед и держишь голодными, царь. Поверь мне, что в отличие от Вачака мы не наедаемся дома, когда приглашены на обед во дворец, — невозмутимо проговорил Меружан Арцруни, и царь, поглядев на него, с невольным удивлением подумал: разве ж это видано, чтоб мужчина был так красив?
— Умерь свое остроумие, князь Арцруни. Ответь-ка лучше, почему ты не изволил послать людей на строительство моего города? Кто, по-твоему, будет его строить? Я?
— Отличная мысль! Я предлагаю, чтобы нахарары строили этот город сами. Посмотрим хоть разок, на что способны наши изнеженные руки, — и, посмотрев на свои белые холеные руки, Меружан непочтительно рассмеялся.
— В маленьких странах, вроде нашей, шутов и без того хоть отбавляй. И знаешь почему? Потому что шутов не наказывают. Хочешь пополнить их число, Меружан Арцруни?
— Но я-то ведь послал своих людей, царь. Моя совесть спокойна.
— Курам на смех! Послал, видите ли, горстку людей и считает, что совесть у него чиста.
— Аршакаван строится далеко от моих владений, — вставил слово Нерсес Камсаракан. — Пока люди одолеют путь, пока доберутся... Мне кажется, лучше собрать строителей из ближайших, соседних областей.
— Ах, вот оно как! Из ближайших, значит? Ты очень близко от меня сидишь, князь Камсаракан. Смотри, как легко и быстро я доберусь до тебя...— Встав с места, царь в два шага приблизился к князю и положил руку ему на плечо: — Вот видишь, мигом дотянулся. — И, усевшись рядом с князем Камсараканом, он резким движением схватил его руку, упер локоть о стол, сцепил ладонь с ладонью. — Кто одолеет, того и слово пройдет...— Огляделся вокруг лихорадочно: кого же в судьи? Спарапета? Нет. По лицу уже видно, что он не одобряет его, считает все это ребячеством. Тирита! Да, да, Тирита! Вот это свой человек, родня. Его-то и надо в арбитры. И крикнул:— Тирит!
Тот ни секунды не промедлил, ударил рукой по столу, и это был знак, что состязание начинается.Пальцы царя и князя переплелись, ладони сцепились намертво, и каждый из них собрал сейчас и сосредоточил в руке всю силу, какая была в нем, всю свою злость и решимость. Ни царя, ни нахарара теперь уже не было. Было двое
горящих злобой мужчин с налившимися кровью глазами, с багровыми шеями. И — толпа, затаивши дух глазеющая на состязание. Нет, не на состязание, а на схватку, на бой! Время от времени раздавались дружные восклицания зрителей, возгласы восхищения или разочарования.
— Ждете, что проиграю? — охрипшим голосом, с явной издевкой выкрикнул царь. Он знал, что все сейчас за князя Камсаракана, что каждый из них собрал сейчас и отдал ему всю силу своих рук, всю свою злобу и ненависть. Да разве только свою? Еще и отцовскую, и дедовскую, и всей своей родни — ближней И дальней. Пускай! У царя все равно преимущество. Преимущество, которое дается не молодостью, не силой. Что молодость? Что сила? Ничего они не стоят, ничего не решают в такую минуту. Пускай хоть сила сотни разъяренных быков вольется сейчас в мышцы Нерсеса Камсаракана, все равно победителем будет царь. Будет, ибо нет у него иного выхода. Он вынужден победить, и в этом его преимущество. Он должен, обязан. И он победил. Рука его противника поддалась, обмякла и обессиленно легла на стол.
Царь тяжело перевел дыхание, медленно разогнул и потер пальцы. Потом он встал и, по-юношески возбужденный и радостный, вернулся на свое место.
- Зря ты тут хорохорился, Нерсес... Пришлешь, стало быть, несколько сот людей. Самых отменных, самых сильных. И сыновей своих пришлешь. И зятьев. И племянников. А не то — клянусь вот этим дубовым столом! — истреблю, вырежу весь твой род...
Победа царя принесла облегчение всем, не исключая и самых лютых его врагов. И даже, наверное, Нерсесу Кам-саракану, хотя он и сопротивлялся изо всех сил. Ведь это значило, что власть как таковая не поколеблена. А стало быть, и каждый из них в отдельности по-прежнему остается при своей власти. Но к удовлетворению примешивалось и чувство обиды — ведь вековое, освященное представление о власти оказалось нарушенным, свергнутым с высоты. Все, все можно было простить царю, но только не святотатство. Где слыхано, чтоб венценосец, точно мальчишка, мерился силой с каким-то там нахараром? Царь должен отличаться от всех своим видом, осанкой своей, поведением, речью, он должен всегда, оставаться на пьедестале, чтобы другие обращались к нему снизу вверх, вставали на цыпочки, вытягивали шею. Вот это и только это требуется от царя. Только это от него нужно стране и народу. Все остальное нахарары сделают сами.
А тут, смотрите, этот сумасброд Аршакуни хочет взять на себя все остальное, а главную обязанность царя армянского — светиться, сверкать, подобно алмазу, — он топчет, топчет на каждом шагу, не оставляет никакой возможности, чтобы каждый из нахараров и на себе почувствовал бы отсвет алмаза и, ослепленный им, еще сильнее зауважал себя, еще выше вознесся в собственных же глазах, еще тверже поверил в свое могущество — так вознесся бы, так поверил, что, не ведая страха, восстал в один прекрасный день на царя, да, да, восстал и скинул его с престола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148