Грузный Придаток Абу-Салима, чьи вислые и закрученные с концов усы
напоминали перевернутую гарду надменных стилетов Ларбонны, торжественно
приблизился к моей стене, держа на вытянутых руках царственного Шешеза.
Затем он немного постоял, сверкая золотым шитьем парчового халата -- я
обратил внимание, что и сам Шешез Абу-Салим надел сегодня ножны из
крашеной пурпуром замши с тиснением "трилистника" и восьмигранным
лакированным набалдашником -- и спустя мгновение ятаган Шешез
приветственно прошуршал, опускаясь на сандаловую подставку для гостей.
Висеть Абу-Салим не любил -- как у всех ятаганов его рода, центр тяжести
Шешеза смещался очень близко к расширяющемуся концу его клинка, отчего
ятаганы, висящие на стене, выглядели немного неуклюжими. Но Блистающие
Кабира прекрасно знали обманчивость этого впечатления, да и сам я не раз
видел, как его величество с легкостью рубит десять слоев грубого сукна,
обернутого вокруг стальной проволоки. И вообще отличается изрядным
проворством.
Даже двуручный грубиян Гвениль Лоулезский и его братья-эспадоны (несмотря
на отсутствие вассальной зависимости Лоулеза от Кабирского эмирата)
избегали при посторонних звать Абу-Салима просто Шешезом, хотя ятаган и
любил свое первое имя-прозвище. Шешез -- на языке его предков, Диких
Лезвий, некогда приведших своих горных Придатков в Кабир, это означало
"молнию" или "лоб Небесного Быка".
Высокородный ятаган вполне оправдывал это имя.
Шевельнувшись в соответствующем моменту поклоне, я уж было решил
приказать сменить на мне одежду, но Абу-Салим поерзал на подставке и хитро
подмигнул мне зеленым изумрудом, украшавшим его рукоять.
-- Терпеть не могу парадных нарядов,-- весело сообщил он, устроившись
поудобнее.-- И жмет, и бок натирает, а никуда не денешься -- дворцовые
чистоплюи не поймут. Мне бы твоего Заррахида на недельку-другую, чтоб
показал им, с какой стороны маслом мажутся...
Я понял, что разговор намечается официальный. Придаток Чэн уже стоял
позади Придатка Абу-Салима, и мы, не сговариваясь, отослали их к столу --
пить свое любимое вино. Малые Блистающие засуетились вокруг, косясь то на
нас с Шешезом, то на застывшего у дверей эстока Заррахида.
Абу-Салим не обратил на Малых ни малейшего внимания.
-- Хорошо у тебя, Единорог,-- мечтательно протянул он, сверкнув черным
лаком набалдашника.-- Тихо, спокойно... не то что у меня во дворце. Завидую,
честное слово...
-- Я люблю покой... Шешез,-- ответил я, решив принять предложенный тон
разговора.-- Ты же знаешь -- мы, мэйланьцы, в душе отшельники. Приемы да
шествия не по нам. У меня и ножен-то подходящих для такого дела нет, и
оплетка на рукояти вытерлась...
-- Не прибедняйся,-- усмехнулся ятаган,-- все у тебя есть. Тем паче что я как раз
по этому поводу. Ты дядю моего двоюродного, Фархада Абу-Салима иль
Рахша фарр-ла-Кабир знаешь? Понимаю, что имечко длинное, так ведь и дядя у
меня не из коротких... Ну, знаешь или нет?
Я кивнул. Иль-Рахша -- иначе "Крыло бури" -- я видел, когда давал личную
вассальную клятву царствующему дому фарр-ла-Кабир, и еще несколько раз на
очень давних турнирах. На последних Иль-Рахш по каким-то своим причинам
не показывался, но я все равно отлично помнил его нарочито бедную рукоять
без серебра и самоцветов, отрывистую манеру Беседовать и любимый удар с
оттяжкой при рубке предметов.
Сколько ж это времени прошло? Многовато...
Незабываемый был дядя у Шешеза. Фархад Абу-Салим иль-Рахш фарр-ла-
Кабир слыл чуть ли не самым старым Блистающим Кабира, и поговаривали,
что он помнит даже времена Диких Лезвий -- но в это верилось с трудом.
Ятаган удовлетворенно покачал ремнем ножен, провисшим вниз.
-- Вот и хорошо,-- заявил он,-- вот и славно!.. Ты понимаешь, Единорог, у
Фархадова Придатка третьего дня детеныш родился. Крепенький такой,
горластый, не то что предыдущие заморыши... Вот дядя Фархад и решил себе
нового Придатка вырастить. А то, говорит, у старого рука уже не та. Опять же
детеныш, похоже, левша, а у иль-Рахша на это нюх и слабость немалая... В
общем, завтра Церемония Посвящения. Придешь? Ведь у нас из Высших
Мэйланя кто сейчас в Кабире? Ты да еще Тэссэн Седзи, только этот боевой веер
никуда не ходит уже лет восемь. И впрямь отшельники вы, мэйланьцы...
Я подумал. Приглашение, да еще лично от Шешеза (или от самого иль-Рахша?!
а переспросить -- неудобно...) было лестным. Лестным, но неожиданным, а
потому нуждалось в осмыслении. И род мой, и положение в Кабире вполне
оправдывали честь присутствия на Посвящении Придатков правящего дома --
правда, до сих пор высокородные ятаганы предпочитали отправлять на
временный (пока новый Придаток вырастет да обучится) покой членов своей
семьи без посторонних.
И особая пышность при этом тоже не поощрялась. Ну, в крайнем случае
приглашались родственные сабельные кланы, чьи предки и предки ятаганов
фарр-ла-Кабир были выходцами с одних и тех же плоскогорий --
цельнокованные Малхусы с зигзагообразным срезом тупой стороны клинка у
самого острия и необщительные Киличи из ущелий Озека, похожие на
ущербный полумесяц. Ну, еще изредка малочисленные Шамшеры перевала
Рок...
При чем здесь Высшие Мэйланя, я вас спрашиваю? Я и не был-то дома невесть
сколько... вот как перевез в Кабир Хо Анкора, прадеда нынешнего Придатка
Чэна, так и осел в столице... даже в гости домой не езжу. Вот ведь как -- домой в
гости...
Я представил себе, как гордый Шешез Абу-Салим приглашает на Посвящение
Тэссэна Седзи, а упрямый веер отрицательно шевелит потемневшими от
времени пластинами, острыми как бритва, ссылаясь на годы и любовь к
одиночеству -- и понял, что соглашусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169