(Ценное признание. Ц В.Т.) От этого чувства я не мог так ле
гко освободиться. Английская нижняя палата вела дела с большим достоинс
твом (по крайней мере наша пресса изображала это так прекрасно), и это импо
нировало мне в высшей степени. Можно ли было даже только представить себ
е более возвышенную форму самоуправления народа? Но именно поэтому я был
врагом австрийского парламента. Внешние формы работы австрийского рей
хсрата казались мне совершенно недостойными великого образца. К этому п
рибавлялось еще следующее. Судьбы австрийских немцев в австрийском гос
ударстве зависели от их позиции в рейхсрате. До введения всеобщего и тай
ного избирательного права парламент имел хотя и небольшое немецкое бол
ьшинство. Это положение вещей было достаточно сомнительным: это немецко
е большинство уже и тогда зависело от социал-демократии, которая во всех
коренных вопросах была ненадежна и всегда готова была предать немецкое
дело, лишь бы не потерять популярность среди других национальностей. Соц
иал-демократию уже тогда нельзя было считать немецкой партией. Но с моме
нта введения всеобщего избирательного права в парламенте уже не могло б
ыть и цифрового немецкого большинства. Теперь ничто уже не мешало дальне
йшему разнемечиванию государства. Чувство национального самосохранен
ия ввиду этого уже тогда внушало мне лишь очень небольшую симпатию к так
ому национальному представительству, в котором интересы немцев были не
столько представлены, сколько задавлены. Однако все это еще были такие г
рехи, которые, как и многое другое, можно было приписать не самой системе,
а только формам ее применения в австрийском государстве. Я тогда еще вер
ил в то, что если восстановить опять немецкое большинство в представител
ьных органах, то принципиально возражать против самой представительно
й системы, пока существует старое государство, вообще нет оснований. В та
ких настроениях попал я впервые в это священное здание, где кипели страс
ти. Правда, священным дом этот казался мне главным образом благодаря нео
бычайной красоте его чудесной архитектуры. Превосходное произведение
греческого искусства на немецкой почве. Как скоро, однако, это чувство см
енилось чувством возмущения, вызванным той жалкой комедией, которая раз
ыгрывалась на моих глазах. Налицо было несколько сот господ народных пре
дставителей, которые как раз заняты были обсуждением одного из вопросов
крупнейшего экономического значения. Одного этого дня было для меня дос
таточно, чтобы дать мне материал для размышления на целые недели. Идейно
е содержание речей, насколько их вообще можно было понять, стояло поисти
не на ужасной «высоте». Некоторые из господ законодателей не говорили во
все по-немецки, а изъяснялись на славянских языках или, вернее, диалектах
. То, что я знал до сих пор из газет, я имел теперь случай услышать своими соб
ственными ушами. Жестикулирующая, кричащая на разные голоса полудикая т
олпа. Над нею в качестве председателя старенький добродушный дядюшка в п
оте лица изо всех сил работает колокольчиком и, обращаясь к господам деп
утатам, то в добродушной, то в увещевательной форме умоляет их сохранить
достоинство высокого собрания. Все это заставляло только смеяться.
Несколько недель спустя я опять попал в рейхсрат. Картина была другая, со
вершенно неузнаваемая. Зал был совершенно пуст. Внизу спали. Небольшое к
оличество депутатов сидели на своих местах и зевали друг другу в лицо. Од
ин из них «выступал» на трибуне. На председательском месте сидел один из
вице-президентов рейхсрата и явно скучал. Меня посетили первые сомнения
. Когда у меня было время, я все чаще стал отправляться на заседания рейхср
ата и в тиши наблюдал все происходящее там. Я вслушивался в речи, поскольк
у их вообще можно было понять, изучал более или менее интеллигентные физ
иономии «избранных» представителей народов, составлявших это печально
е государство, и постепенно составлял себе свое собственное заключение.
Одного года спокойных наблюдений оказалось достаточно, чтобы в корне из
менить мои прежние взгляды на это учреждение. Мое внутреннее существо пр
отестовало теперь уже не только против извращенной формы, которую эта ид
ея приняла в Австрии. Нет, теперь я не мог уже признавать и самого парламен
та как такового. До сих пор я видел несчастье австрийского парламента то
лько в том, что в нем отсутствует немецкое большинство. Теперь я убедился,
что само существо этого учреждения обречено. Предо мной встал тогда целы
й ряд вопросов. Я начал глубже размышлять относительно демократическог
о принципа решения по большинству голосов как основы всего парламентск
ого строя. Вместе с тем я немало внимания посвятил и изучению умственных
и моральных достоинств этих избранников народа. Так изучил я и систему, и
ее носителей. В течение ближайших нескольких лет я с совершенной точност
ью уяснил себе, что представляет собою «высокоуважаемый» тип новейшего
времени Ц парламентарий. Я составил себе о нем то представление, которо
е впоследствии уже не нуждалось в серьезных видоизменениях. И в данном с
лучае метод наглядного обучения, знакомство с практической действител
ьностью избавили меня от опасности утонуть в теории, которая на первый в
згляд кажется столь соблазнительной, но которая тем не менее принадлежи
т к несомненным продуктам распада.
Демократия современного Запада является спутницей марксизма, который
вообще немыслим без нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98