Он сунул кредитную карточку в щель кассы, и сервисный автомат тут же выст
авил перед ним двойное виски. Тимоти молча передвинул стакан к Гринни, ко
торый проглотил его содержимое как лекарство. Потом вытащил свою кредит
ку и удачно попал ею в нужное место сервисного автомата. Получил еще сто г
рамм крепчайшего местного самогона и тоже проглотил его, не меняя выраже
ния лица.
Ч Слушай, ты до дома дойдешь? Ч осторожно осведомился Тимоти. Ч Ты вообщ
е меня слышишь? Сейчас мы в ауте. Ни до чего не додумаемся, потому что не смо
жем. Давайте по домам. Необходимо выспаться и протрезветь. Завтра с утра в
стречаемся и думаем. Сейчас мы все должны прийти в норму. Просто-напросто.
А там Ч сесть и думать.
Ч О чем думать-то? Ч возопил Сян. Ч Если бы я знал, как за неделю сделать п
олмиллиона «орликов», я бы не пахал в своем сраном ресторане, а...
Тимоти отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и с ударением на каждом
слове пояснил суть дела:
Ч Тем не менее нам придется сообразить: как их сделать. Хотя бы раз в жизн
и. Потому что без этого и жизни не будет. Ни у кого из нас. Порешат всех по оч
ереди Ч и точка!
В общем-то он был прав.
Гринни чуть качнулся вперед-назад, вправо-влево и словно в забытьи двину
лся к выходу.
Ч Стоп! Ч сказал Тимоти Сяну, попытавшемуся было остановить приятеля.
Ч Сейчас не надо его трогать... Завтра. Всё Ч завтра...


Снова осознавать себя Гринни начал на какой-то малознакомой ему площади
Ч где-то за Саттервилем, ближе к Речному Порту. И осознавать себя в этот р
аз было ему непереносимо больно и тошно. Ему даже не приходило в голову ис
кать виновника своих бед на стороне. Винить кого бы то ни было, кроме самог
о себя. Например, Микаэллу.
«Я козел! Ч не переставал повторять он. Ч Я козел из козлов!..»
С этими словами он и вошел в приютившийся в углу площади довольно уютный
на вид ночной бар. До полудюжины полуночников, коротающих время за стойк
ой, остались, в общем-то, равнодушны к этому его заявлению. В большинстве с
воем даже не обернулись на обозначившийся шум. Но убедившись, что погром
а не намечается, утратили к происходящему всякий интерес. Ну считает себ
я человек козлом, так и пусть себе считает... Ему виднее. В конце концов, все
мы козлы. Одни Ч больше, другие Ч меньше...
Примерно в такую жизненную философию посвятил Гринни бармен, отмеривши
й ему первое двойное виски. На третьем двойном Гринни попытался останови
ть себя. Хотя, возможно, это было четвертое или шестое двойное. Но не тут-то
было! Легче было остановить на ходу разогнавшийся локомотив. Измотавшие
сами себя бесконечными упреками мозги его просто жаждали быть оглушенн
ыми.
Сам ли он смог «притормозить» или его вышвырнули из заведения, Гринни не
мог вспомнить. В памяти на этот счет у него не сохранилось ровным счетом н
ичего. Или, наоборот, слишком много. В момент, когда заблудившееся где-то с
ознание снова посетило его, он на автопилоте уже почти добрался до родны
х мест. По сторонам тянулись кварталы улицы Сиреневых Лилий, ведущей, пон
ятное дело, к площади Эпидемий. Той, на которой базировался магазинчик-оф
ис Тимоти Стринга. Этот магазинчик Гринни мог спокойно рассматривать из
окна своей квартирки, которую снимал с тех пор, как стал жить один.
Беда же состояла теперь в том, что ноги постепенно переставали слушаться
Гринни, и навалившаяся вялая усталость подсказывала ему прекрасный спо
соб избавиться от необходимости преодолеть последние сотни метров до с
воего жилища. Провести остаток ночи на ближайшей скамейке. Или просто по
д забором.
Но этот вариант не устроил те остатки сознания, что упорно копошились в е
го черепе. И, двигаясь короткими перебежками от одной точки опоры до друг
ой, Гринни достиг расположенной неподалеку часовенки Пестрой Веры. Тепл
ый трепещущий свет, льющийся из ее приоткрытых дверей, почему-то придал е
му силы. Вернул уверенность в себе.
Почти твердым шагом (один только раз пришлось придержать норовящую пове
рнуться под несколько необычным углом окружающую действительность, ух
ватившись за косяк двери) он вошел в часовенку и на минуту-другую замер, сл
егка покачиваясь и пытаясь поймать витающую где-то рядом мысль.
Потом, действуя по наитию, он принялся хлопать себя по карманам и нашел-та
ки остатки своей наличности. Видимо, он так плохо управлялся с «капустой
», что какая-то добрая душа позаботилась, чтобы он не растерял свои «орлик
и». Добрая душа пребывала, видимо, тоже в состоянии далеко не полной трезв
ости. Купюры были спрессованы в почти неразделимый комок и засунуты погл
убже в нагрудный кармашек пиджака. То есть в самое неожиданное, с точки зр
ения Гринни, место.
Он отслоил-таки от денежного комка несколько золотистых бумажек и стал д
вигаться вдоль одной из стен часовенки, мимо неровными шеренгами выстро
ившихся на полках изваяний божков Пестрой Веры. Перед некоторыми фигурк
ами трепетало пламя свечей, лампадок и курильниц. Нужного ему божка он от
ыскал не сразу.
То был бог, которого не любил никто. И найти его алтарик можно было лишь в ч
асовнях и храмах. Никто не хотел держать в своем жилище алтарь Уинну-а-Онн
оу Ч Неукротимого бога Отчаяния.
Гринни запалил свои купюры от ближайшего огонька, помахал занявшимся пл
аменем перед носом злого божка и прошептал в его лицо бешеным шепотом:
Ч Убирайся! Отцепись! Нетроньменя, скотина!! Нетронь!!!

Глава 4
БОГ ОШИБОК

Быть меж двух огней, вертеться между молотом и наковальней, сидеть между
двух стульев Ч вот было жизненное предопределение Енота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166