Ц Вы что, не слушали? Любовь Ц это изначальная энергия. Реальное соприко
сновение с этой энергией ранит нас. Обжигает. Мы не можем питаться энерги
ей, которой коснулась любовь. К тому же это понижает нашу способность вну
шать похоть. Даже атрибуты любви между двумя людьми могут быть опасны дл
я нас. У Лары, например, круглый шрам на левой ладони Ц это она неосторожн
о обручальное кольцо подобрала. Моя кузина Мэдлин взяла в руки розу, кото
рую кто-то подарил своей возлюбленной, и шипы отравили ее так сильно, что
она неделю провалялась в постели. Так вот, последний раз, когда вы были с к
ем-то, это была Сьюзен. Вы с ней любите друг друга. Ее забота, ее любовь до си
х пор с вами и все еще защищают вас.
Ц Если так, почему мне приходится поправлять штаны всякий раз, когда мим
о проходит Лара?
Томас пожал плечами:
Ц Вы нормальный человек. Она хороша собой, да и вы не избалованы женской
лаской. Но поверьте мне, Гарри, никто из Белой Коллегии не сможет больше по
лностью завладеть вашими чувствами или кормиться вами.
Я нахмурился.
Ц Но это было год назад.
Ц Если с тех пор у вас не было никого, значит, след от этого все еще самый с
ильный.
Ц И как, интересно, вы определяете, любовь это или нет?
Ц Проще простого, Гарри. Я сразу узнаю ее, когда вижу.
Ц Ну и на что она похожа?
Ц Вы можете владеть хоть всем миром, но если у вас нет любви, проку от всег
о этого никакого, Ц с готовностью ответил он. Ц Любовь долго терпит, мил
осердствует, любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчин
ствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправд
е, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все пер
еносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и яз
ыки умолкнут, и знание упразднится. А теперь пребывают сии три: вера, надеж
да, любовь.
Ц … но любовь из них больше, Ц договорил я. Ц Это из Библии.
Ц Первое послание Коринфянам, глава тринадцатая, Ц кивнул Томас. Ц От
ец заставлял нас всех запомнить эти строки. Ну, это как когда родители нак
леивают яркие зеленые стикеры с гадкой мордой на ядовитые моющие средст
ва под раковиной.
«Что ж, не лишено смысла», Ц решил я.
Ц Так о чем вы хотели со мной поговорить?
Томас отворил дверь в дальнем углу библиотеки и пропустил меня в длинную
тихую комнату, щелкнув предварительно выключателем. Пол устилал мягкий
серый ковер. Стены тоже были серыми. Редкие плафоны под потолком освещал
и ряд портретов, развешенных с равными интервалами по трем стенам.
Ц Вы и вправду здесь. То есть я и подумать не мог, чтобы вы оказались в одно
м из наших домов Ц даже в этом, можно сказать, в Чикаго. И я хочу, чтобы вы ув
идели кое-что, Ц негромко добавил он.
Я повернулся к ближней стене.
Ц Что?
Ц Портреты, Ц сказал Томас. Ц Отец всегда пишет портрет женщины, котор
ая родила ему ребенка. Посмотрите их.
Ц Что я должен увидеть?
Ц Просто посмотрите.
Я нахмурился, но послушно двинулся вдоль стены, обходя комнату по часово
й стрелке. Черт, художником Рейт был настоящим, без дураков. Первый портре
т представлял высокую женщину средиземноморского типа; судя по одежде, о
на жила веке в шестнадцатом или семнадцатом. Золотая табличка на раме гл
асила: «ЭМИЛИЯ АЛЕКСАНДРИЯ САЛАЗАР». Я перешел к следующему портрету, по
том к следующему. Для того, чью основу жизни составляет кормежка на людях
посредством секса, Рейт отличался относительной сдержанностью. Скольк
о я ни смотрел, я не нашел и двух портретов, разница во времени написания к
оторых составляла бы меньше двух десятков лет. Зато портреты могли бы сл
ужить хорошим пособием по истории моды вплоть до наших дней.
С предпоследнего портрета на меня смотрела женщина с темными волосами, т
емными глазами и резкими чертами лица. Пожалуй, я не назвал бы ее безупреч
ной красавицей, и все же ей нельзя было отказать в привлекательности Ц ш
окирующей, интригующей. Она сидела на каменной скамье Ц в длинной темно
й юбке и темно-алой рубашке. Голова чуть надменно склонена набок, губы изо
гнуты в ироничной улыбке, руки раскинуты и покоятся на спинке скамьи, сло
вно желая обнять всю вселенную…
Сердце мое вдруг дернулось и забилось чаще. Еще как чаще! Мне пришлось сде
лать над собой усилие, чтобы прочитать надпись на золотой табличке.
«МАРГАРЕТ ГВЕНДОЛИН ЛЕФЭЙ».
Я узнал ее. У меня сохранилась всего одна ее фотография, но я ее узнал.
Ц Моя мать, Ц прошептал я.
Томас кивнул. Он сунул пальцы за ворот водолазки и вытянул оттуда серебр
яную цепочку. Снял ее с шеи, протянул мне, и я увидел, что на ней висит пентаг
рамма Ц почти такая же, как моя.
Да нет, не почти: точно такая же.
Ц Не ваша, Гарри, Ц негромко, непривычно серьезно произнес Томас.
Я тупо смотрел на него.
Ц Наша мать, Ц сказал он.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Я все смотрел на него; сердце мое ныло от потрясения, а поле зрения сузилос
ь, превратившись в серый туннель, в дальнем конце которого виднелся Тома
с. В комнате воцарилась тишина.
Ц Врете, Ц произнес я.
Ц Нет.
Ц Наверняка врете.
Ц Зачем? Ц спросил он.
Ц Затем, что это ваше основное занятие, Томас. Вы врете. Манипулируете лю
дьми и врете.
Ц В этом случае не вру.
Ц Еще как врете! И мне некогда возиться со всей этой ерундой. Ц Я сделал ш
аг к двери.
Томас заступил мне дорогу.
Ц Гарри, не можете же вы отмахнуться от этого.
Ц Подвиньтесь.
Ц Но мы…
Глаза мне заволокло багровой пеленой от злости, и я ударил его в лицо Ц вт
орой раз за последние шесть или семь часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129