д.? В этом стоит усомниться. У ши-
зофреника сначала прорываются противоестественные влечения,
но на <заднем плане> шизофренического переживания распо-
лагается нечто другое, скрытое извращениями. Шизофреник
переживает свое органическое ощущение, вегетативный поток,
в понятиях и представлениях, которые он отчасти позаимствовал
у бессознательного, отчасти приобрел в процессе отпора своей
естественной сексуальности.
Даже человек, в среднем нормальный, осмысливает сексу-
альность, используя неестественные или извращенные понятия,
например <трахаться>, будь то немецкое или английское
. С упадком естественного сексуального ощущения ор-
гана человек утратил также понятие, обозначающее это ощу-
щение. Если бы в сознании шизофреника прорывалось только
60
представление о половом извращении, то он был бы лишен
фантазий о гибели мира и космических процессах, а их место
занимали бы лишь извращения. Специфика шизофрении заклю-
чается в телесном переживании живого, вегетативного, но пере-
живание это не подготовлено, оно происходит в запутанной
форме и изображается в повседневных представлениях об из-
вращенной сексуальности. Если говорить о переживании жизни,
то невротик и извращенец ведут себя в проявлениях этой сферы
психики по отношению к шизофренику так же, как скупой
мелкий торговец по отношению к щедрому взломщику сейфов.
Так к названным впечатлениям от наблюдения над летар-
гическим постэнцефалитом прибавились новые - от знакомства
с шизофренией. Важными источниками моей последующей ра-
боты стали мысли о постепенном или быстром <вегетативном
огрублении> и представление о <расщеплении единого и упоря-
доченного функционирования>. Шизофреническая растерянность
и беспомощность, смятенность и дезориентация, кататоническое
блокирование и гебефреническое огрубление были для меня
только различными видами одного и того же процесса, то
есть прогрессирующего расщепления функционирования жизненного
аппарата, единого в нормальных условиях. Единство жизненных
функций стало постижимым на клиническом уровне лишь две-
надцать лет спустя с разработкой теории рефлекса оргазма.
Если же усомниться в абсолютной разумности и правильности
образа мышления, свойственного этому миру, пребывающему в
благосостоянии, то можно легче найти доступ к сути душевной
жизни больных психозами. Я наблюдал девушку, которая много
лет пролежала в постели и только двигала тазом и терла пальцем
гениталии. Ее сознание было полностью блокировано, лишь иног-
да пациентка улыбалась, а контакт с ней удавалось установить
очень редко. Она не отвечала ни на один вопрос, но подчас на
лице появлялось выражение, которое можно было понять. Тот,
кто действительно знает сложные проблемы маленьких детей,
порождаемые запретом онанизма, понимает и такую позицию
душевнобольных. Они отворачиваются от мира и с помраченным
сознанием делают то, в чем когда-то им отказал этот ирраци-
онально управляемый мир. Они не мстят, они не наказывают,
они не обижают. Они просто ложатся в постель и ловят остатки
судорожно разлагающегося удовольствия.
Психиатрия в такой ситуации ничего не понимала. Она
и не могла понять этого. Ей самой надо было бы перестроиться
радикальным образом. Фрейд открыл подход к проблеме, но
над его <толкованиями> смеялись. Я, благодаря знанию теории
детской сексуальности и учению о вытеснении влечений, лучше
понимал душевнобольных и полностью разделял взгляды Фрей-
да. Было ясно, что единственная функция психиатрической
61
науки - отвлекать от подлинного понимания душевного стра-
дания и разъяснения сексуального бытия. Психиатрическая нау-
ка всеми средствами доказывала, что душевнобольные - уже в
зародышевой плазме наследственно отягощенные, разложившие-
ся люди. Психиатрия должна была любой ценой доказывать,
что душевные заболевания вызываются нарушениями функции
мозга или внутренней секреции. У психиатров вызывало тор-
жество то обстоятельство, что при постсифилитическом пара-
личе некоторые симптомы схожи с проявлениями настоящей
шизофрении или меланхолии. Их позицию как раньше, так
и теперь можно было во многих случаях сформулировать сле-
дующим образом: <Да посмотрите, все дело в аморальности>.
Никому даже в голову не приходило, что какие бы то ни
было расстройства телесной функции точно так же могут быть
следствиями и общего нарушения вегетативной жизни.
Существовало три основных взгляда на отношения между
телесным и душевным:
1. Каждое душевное заболевание или явление обусловлено фи-
зическими причинами. Это формула механистического материа-
лизма.
2. Каждое душевное заболевание или явление обусловлено ис-
ключительно причинами душевного свойства; с точки зрения ре-
лигиозного мышления все телесные заболевания также имеют
душевные причины. Это формула метафизического идеализма.
Она совпадает с представлением о том, что <дух создал ма-
терию>, а не наоборот.
3. Душевное и физическое - два параллельно происходящих
процесса, взаимно воздействующие друг на друга. Это <пси-
хофизический параллелизм>.
Единого функционального представления о взаимоотноше-
ниях тела и души не существовало. В моей клинической работе
философские вопросы не играли никакой роли. Я шел не от
философии к клинической практике, а через клиническую прак-
тику - к развитию метода, который до тех пор применял не-
осознанно. Этот метод требовал ясности относительно связи
между телесным и душевным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131