Сначала это было непонятно. Больной
жаловался на безысходность переживаний. Если ему показывали
ту же безысходность в характере его сообщений, в его душевном
холоде, в его высокопарности или неискренности, он сердился.
Симптом головной боли или тика пациент ощущал как нечто
инородное. Напротив, своей сущностью был он сам. Он чув-
ствовал беспокойство, если ему показывали это. Почему че-
ловеку нельзя было воспринимать свою сущность? Ведь это
он сам! Постепенно я понял, что эта сущность как раз и об-
разует жесткую массу, препятствующую усилиям аналитиков.
Сопротивление оказывали все существо, характер, все свое-
образие данной личности. Но почему? Они должны были на-
верняка выполнять тайную функцию отпора и защиты. Я хорошо
знал учение Адлера о характере. Следовало ли вступать на
ложный путь, проложенный Адлером? Я видел самоутвержде-
ние, чувство неполноценности, волю к власти, которые не вы-
держивали рассмотрения при свете. Имели место тщеславие
и маскировка слабостей. Значит, Адлер был прав. Но ведь
он утверждал, что причина душевного заболевания - <характер>,
а <не сексуальность>. Так где же была связь между механизмами
характера и сексуальности! Я ведь ни минуты не сомневался
в правильности фрейдовского, а не адлеровского учения о нев-
розах.
Проходили годы, прежде чем я обрел ясность. Деструк-
тивность, связанная в характере, есть не что иное, как ярость,
вызванная несостоятельностью в жизни и недостатком сексу-
ального удовлетворения. При движении вглубь любое деструк-
тивное побуждение уступало место сексуальному. Удовольствие
от разрушения было только реакцией на разочарование в любви
или на ее утрату. Если стремление к любви или удовлетворению
настойчивых сексуальных побуждений наталкивается на пре-
пятствие, то начинается ненависть. Но поскольку невозможно
открытое проявление ненависти, то эту ненависть необходимо
как-то связать, и связывается она страхом перед жизнью. Таким
образом, неудачная любовь порождает страх. Заторможенная
агрессия точно так же порождает страх, который тормозит
стремления ненавидеть и любить. Теперь я на ментальном уров-
не осознал то, что пережил благодаря проведению аналити-
ческой работы с пациентом, - структура характера и сексу-
альность теснейшим образом связаны, но связь эта проявляется
в обратном порядке. Стало возможным сделать важнейший вы-
вод: оргастически неудовлетворенный человек превращается в
неискреннее существо, полное страха перед проявлением не-
116
произвольных живых реакций, то есть и перед вегетативным
самовосприятием.
В это время на передний план в психоанализе стало вы-
двигаться учение о разрушительных влечениях. Фрейд в труде
о первичном мазохизме осуществил серьезную ревизию своих
прежних воззрений. Сначала утверждали, что ненависть - био-
логическая движущая сила, параллельная любви. Деструктив-
ность сначала направляется против внешнего мира, и лишь
потом под его влиянием она обращается против собственной
личности и становится таким образом мазохизмом, то есть
желанием страдания. Теперь дело представало прямо проти-
воположным образом. Первоначально существовал <первичный
мазохизм>, или, соответственно, <влечение к смерти>. Оно, как
утверждали, гнездилось уже в клетках. Из-за его обращения
против всего остального и возникала деструктивная агрессия,
которая, со своей стороны, снова могла быть обращена против
<Я>, приняв форму вторичного мазохизма. Тайная негативная
позиция больных питалась мазохизмом. По Фрейду, то же про-
исходило и с <негативной терапевтической реакцией> и <не-
осознанным чувством вины>. Многие годы я работал с раз-
личного рода деструктивностью, вызванной чувством вины
и депрессией, и теперь понял их значимость для формирования
характерологического панциря и их зависимость от сексуального
застоя.
Поддержанный Фрейдом, я лелеял тогда идею обобщить
спор вокруг вопросов техники в виде книги. В ней необходимо
было занять ясную позицию по вопросам деструкции, но соб-
ственный взгляд у меня тогда еще не сформировался. Ференци
полемизировал против Адлера в статье <Дальнейшее развитие
<активной техники>. Он писал, что <исследования характера
и сегодня не выдвигаются на передний план в нашей технике>.
Они играют <определенную роль> только на заключительном
этапе исследования. <...Их касаются только в том случае, если
определенные аномальные черты личности, сравнимые с пси-
хозами, мешают нормальному продолжению анализа>.
Тем самым он верно выразил отношение психоанализа к ро-
ли характера. Я глубоко погрузился в характерологические ис-
следования, намереваясь развить психоанализ и превратить его
в <анализ характера>. Действительное излечение могло принести
только устранение характерологической основы симптомов. Труд-
ности решения задачи заключались в понимании тех анали-
тических ситуаций, которые представляли собой часть анализа
характера, а не симптомов. Моя техника отличалась от ха-
рактерологических опытов Адлера констатацией различим, к ко-
торой приходит анализ характера, исследуя сексуальное поведение.
Адлер был неправ, говоря: <Не анализ либидо, а анализ ха
117
рактера>. Мое представление о заключении характера в панцирь
не имело ничего общего с осмыслением отдельных черт ха-
рактера, свойственным Адлеру. Каждая ссылка на Адлера при
обсуждении учения о сексуально-экономической структуре ука-
зывает на глубокое недоразумение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131