я просто
следовала с ним или переставала напрягаться и пассивно слушала.
А затем я однажды сказала твердо: <Крис, ты не ответил на мой
вопрос. Ты говоришь что-то, что не имеет никакого отношения к
моему вопросу>. Он посмотрел на меня и ответил на вопрос.
Я считаю, что Крис очень сильно боялся мира, в котором жил.
Он был вынужден покидать его, чтобы чувствовать себя в безопас-
ности. Когда он узнал меня и поверил мне, он смог всё дольше
оставаться в моей земной плоскости. После многих наших занятий
он стал увереннее в том, что делать. Очень важно было то, что я шла
вместе с ним, была там, где он хотел быть, где ему нужно было
быть. Когда он рисовал свои загадочные картинки и рассказывал о
них таким же загадочным языком, я прислушивалась к звукам его
голоса, следила за его лицом, за движениями его тела. Я могла
сказать по поводу печального оттенка его голоса: <То, что ты расска-
зываешь мне, звучит печально>. Я могла отреагировать на живость
его рисунков: <Это место ты изобразил разноцветным и счастливым.
Я могла сказать однажды, когда он вошел с опущенными плечами:

Глава 10. Проблемы поведения

281

<С тобой, должно быть, сегодня случилось что-то неприятное: ты не
можешь выпрямиться во весь рост и держаться прямо>. Крис немед-
ленно откликался на эти замечания, бросая быстрый взгляд или
кивая головой в знак согласия.
В это время я вела группу детей его возраста. Я подумала, что
теперь ему было бы полезно включиться в группу. Дома у него не
было друзей и он не общался со сверстниками. В школе он зани-
мался в специальном классе, и там у него тоже не было друзей.
Крис пришел в группу с опаской. У него усилились явления
регресса поведения, выключения из реального мира. Дети были
удивлены его поведением, но следовали указаниям, полученным от
меня и моего помощника. После прогулки он начал говорить вещи,
которые никто не понимал. Мы выслушали его внимательно и
поблагодарили. Иногда мы напоминали ему очень мягко, что дол-
жны двигаться дальше. Когда он рисовал какие-то невообразимые
картинки, он показывал и иногда обсуждал их, хотя мы не могли
проследить за ходом его рассуждений. Он делал попытки участвовать
во всем, но своим собственным способом.
Он стал приставать к одной из девочек, пытался сесть рядом с
ней, трогать ее, брать за руку. Это раздражало Сэлли, она попы-
талась избежать общения с Крисом, отодвинуться от него подальше.
Мы знали, что об этом нужно поговорить открыто. Мы попросили
детей нарисовать картинки с изображением того, что сердило их и
что им нравилось в некоторых участниках нашей группы. Сэлли
изобразила картинку, на которой Крис <глупо вел себя с ней>. Когда
она при полном нашем одобрении поделилась своими соображе-
ниями, на глазах у Криса выступили слезы. Это давало хорошую
возможность обсудить его огорчение и раздражение Сэлли и погово-
рить о том, что с ними реально происходило. После этого обстанов-
ка стала намного спокойнее. Позже мы делали устное упражнение
(по типу упражнения с картинкой) и Сэлли сказала Крису: <Мне
нравится, что ты меня больше не беспокоишь. Мне не нравится,
когда ты говоришь вещи, которых я не понимаю>. Многие дети
поддержали последнее утверждение. Они беседовали с Крисом мягко
и доброжелательно. Когда они разговаривали с ним, он смотрел на
них с изумлением, потому что они видели его <изнанку>.
Вскоре мы заметили, что когда он рисовал, он рисовал сразу две
картинки: одну в виде каракулей, которая приводила нас в замешат-
ельство, и другую, вполне соответствовавшую указаниям.
Однажды мы играли в игру, в которой каждый ребенок должен
был побывать в роли животного. Крис сказал, что он уличный кот
с астмой. Он прогуливался по комнате, мурлыча и выпрашивая лас-
ки. К его удовольствию дети удовлетворяли его просьбы. Мы спро-
сили его, знает ли он, что такое астма. Он ответил: <Да! У него здесь
(показывая на грудь) большая преграда, и из-за этого ему невоз-

282

В. Окленде?. Окна в мир ребенка

можно дышать свободно!> (он часто говорил о себе в третьем лице -
<он>, >ему>,-когда имел в виду себя). Мы знали, что у негоне было
астмы, но мы верили, что он чувствует преграду в груди. Мы знали,
что стали лучше понимать, в чем выражалась эта преграда.
Мы заметили, что Крис всё лучше контактирует с нами, и я ста-
ла настаивать на этом. Я чувствовала, что мы должны были позво-
лить ему в течение длительного времени говорить бессвязные вещи,
с нашей точки зрения лишенные смысла, но теперь, когда он это де-
лал, я уже могла твердо сказать: <Я не понимаю, о чем ты говоришь,
Крис. Скажи это снова, чтобы я могла понять, что ты говоришь>.
Или, когда он начинал беседу и затем вновь уходил в свой безопас-
ный мир, попросить: <Скажи мне, на что ты злишься или кто тебя
злит>. (То, что ничего нельзя было поделать со своим гневом, ужас-
но пугало его и это, несомненно, заставляло его сочинять небыли-
цы). Я знала, что настало время терпеливо, целенаправленно вводить
Криса обратно в группу всякий раз, когда он из нее <выходил>. Я
знала, что теперь он уже может принять группу. В конце каждого
группового занятия мы охотно выслушивали заключительные
комментарии, реакцию на занятия, всё, что кто-нибудь хотел ска-
зать. Один мальчик сказал однажды: <Я рад, что Крис теперь стал
одним из нас!>. Когда его попросили сказать это Крису, он сказал:
<Я рад, что ты теперь часть нашей группы. Я рад, что ты теперь не
разговариваешь так по-сумасшедшему, как раньше>. Крис залился
румянцем, и оба мальчика прошлись в обнимку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144