Хо-
рошо знал... И Балицкого тоже знал - работали вместе.
Это был Кузьма Горин, старый чекист, сидевший с незапамятных
времен. Говорили, что однажды во время обхода его увидел на комен-
дантском полковник Коробицын, начальник Каргопольлага, и распоря-
дился пристроить Кузьму на какое-нибудь теплое местечко: вроде бы
Коробицын служил когда-то под его началом. И Горина поставили за-
ведывать стационарной кухней - т.е., кухней при лазарете.
Жить в бараке ИТР было хорошо. И тепло, и клопов поменьше, и
надзор не тревожит частыми бессмысленными шмонами, и сапоги не на-
до класть на ночь под подушку - чтоб не украли. Якир был бригади-
ром и жил со своими в другом бараке; там зимой подушка примерзала

- 178 -

к стене. Топили хорошо - все-таки лесной лагерь - и посередине ба-
рака было тепло. Но стены проконопачены халтурно, оконная рама
прилегает неплотно - от этого и обледеневала подушка. До итээровс-
кого я тоже там жил, спал рядом с Петькой и тоже отдирал по утрам
подушку от стены - но не ругал строителей: помнил, как сам туфтил,
шпаклевал стамеской баню на Хлам Озере.
От моей дружбы с Якиром выигрывала вся его бригада: я им на-
числял питание по высшей шкале, делая вид, что путаю нормы выра-
ботки лесоруба с нормами на распиловку дров. Если бы придралась
ревизия, отговорился бы неопытностью, несмышленностью. Но никто не
придрался. Правда, очень скоро лафе пришел конец.
Началось с событий, к нам прямого отношения не имеющих.
Был на комендантском бригадир Толик Анчаков, не блатной, но
приблатненный. С законными ворами отношения у него не сложились:
проигрался в стос, рассчитаться не смог, и настучал куму, будто
воры проиграли в карты коменданта лагпункта Надараю. И что уже
приготовлен и где-то спрятан топор.
В тот же день в шалман - так называется воровской барак - за-
явился опер вместе с Надараей и двумя стрелками вохровцами. Вооб-
ще-то входить в зону с оружием не положено: зазеваешься, налетят
заключенные и отберут. Но в исключительных случаях это правило на-
рушалось. Кум потребовал:
- Отдайте колун, по-хорошему прошу!
Выполнить его просьбу было трудно, поскольку ни колуна, ни
топора в бараке не имелось: никто из присутствующих убивать Нада-
раю не собирался. Поэтому переговоры, как пишут в коммюнике, зашли
в тупик.
Всех этих воров я знал, они пришли с нашим этапом - в том

- 179 -

числе и Петро Антипов, и Иван-дурак, и Корзубый. Был среди них и
москвич Валька Родин, "домашний вор", т.е., живший в семье (не пу-
тать с домушником, специалистом по ограблению квартир). Домашних
воров блатные не очень уважают. Полноценный, полноправный вор -
"полнота" - это босяк, не имеющий постоянного пристанища. И понят-
но, что Вальке Родину, "молодяку", до смерти хотелось доказать
своим, что он ничуть не хуже их. До смерти и получилось: "насовав
во все дыхательные и пихательные", т.е., облаяв по всем правилам
кума, Надараю и вохру, Валька картинно прыгнул с верхних нар. А
вохровец с перепугу выстрелил в него. Целил в ноги, но ведь прыгая
с нар, приземляешься на корточках - и пуля попала Вальке в живот.
Через два дня он в жутких мученьях умер в лазарете - весь лагпункт
слышал его крики.
Опасаясь, что воры устроят "шумок", их спешно отправили на
штрафную командировку. Этапировали туда и Толика Анчакова, но он,
боясь расправы, в первый же день отрубил себе палец и вернулся к
нам. Это не помогло, палец зажил - вот уж действительно, зажило
как на собаке! - и Толика через неделю отправили обратно на Юрк
Ручей. Там блатные повесили его на чердаке, но заметил надзиратель
и полузадушенного Анчакова вынули из петли. Тогда он, то ли с
целью оправдаться перед ворами, то ли чтоб вырваться со штрафного
любой ценой, кинулся с ножом на зав.ШИЗО Бирюзкина, пожилого од-
ноглазого суку. Это наконец сработало: Анчакова препроводили на
комендантский, а от нас отправили в следственный изолятор на стан-
цию Ерцево - чтобы судить.
Всю эту длинную историю я рассказал только потому, что в день
отправки воровского этапа на Юрк Ручей ко мне пришел грустный
Петька Якир и сообщил, что его снимают с бригадирства, этапируют с

- 180 -

блатными на штрафняк. С ворьем он "водил коны", т.е., якшался; они
и называли его уважительно, как своего - не Петька, а Петро. Но ни
в каких лагерных грехах Якир повинен не был. За что же на штраф-
няк?!
- Посылают разрабатывать Ивана Ивкина, - объяснил Петька.- Я
ж у них на кукане.
А я опять не понял - у кого "у них"? Да и термин "разрабаты-
вать" в таком контексте я слышал первый раз в жизни. И тогда Петь-
ка поведал мне свою невеселую историю. Оказывается, еще когда он
отбывал свой первый срок, совсем мальчишкой, его завербовали "ор-
ганы". И вот теперь он должен был по заданию кума ехать с блатными
на Юрк Ручей, чтобы там втереться в доверие к Ивану Ивкину и выяс-
нить, не скрыл ли тот чего-нибудь от следствия. Потому что, хотя
Ивкин считался законным вором, срок он получил по ст.58-1б, измена
родине - побывал в финском плену.
Не знаю, что заставило Якира "расшифроваться". Но был он
по-блатному сентиментален и в нервном порыве время от времени
раскрывал передо мною душу, рассказывая и такое, о чем не расска-
зывают.
Скажу прямо - я не удивился и не возмутился. Знал, как дела-
ются такие дела. Меня и самого вербовали. Случилось это в Ал-
ма-Ате, куда эвакуировали наш институт. Времена были голодные, мы
выкручивались, как могли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144