В краснухе параши не имелось, но стоял бачок с питьевой
водой. Я нагнулся за деревянной крышкой, не увидев по близорукос-
ти, что ее нет на месте. Но она немедленно обнаружилась: кто-то из
литовцев стукнул меня этой крышкой по голове. А я в отместку "пор-
вал ему пасть" - это тоже рекомендовалось: сунуть пальцы в рот и
разодрать. Щеки тянулись как резиновые, но одну в конце концов мне
удалось разорвать. От изумления литовец даже не попытался укусить
меня.
Глиняные миски к этому времени были все перебиты. Сашка дейс-
твовал теперь заточенным черенком ложки - как ножом. Чилита отбро-
сил свою доску и тоже стал рубить и колоть.
И неприятель дрогнул. Их было вдвое, а может, втрое больше,
чем нас. Крепкие ребята - литовские партизаны или, по тогдашней
терминологии, "бандиты" - они без труда одолели бы нас в нормаль-
ной человеческой драке. Но в нашем мире они были новичками, и рас-
терялись, впервые встретившись с лагерной, не знающей запретов
жестокостью. А мы, войдя в раж, пугали их блатняцким боевым кли-

- 280 -

чем:
- Под нары, падлы! Под нары!
Они действительно полезли под нары: это было самое безопасное
место. На том нам бы и успокоиться, но злопамятный Сашка Переплет-
чиков пополз, не слушая увещеваний, за тем литовцем, с которым по-
лаялся в самом начале, догнал и воткнул в его ягодицу острый чере-
нок. Литовец дернулся и тяжелым армейским ботинком попал Сашке по
морде. Это сыграло известную роль в развитии событий.
А пока что я снял с одного из побежденных рубаху и отдал на
сменку свою, порванную в драке и перепачканную кровью - моей и чу-
жой. Он отдал без звука: знал уже, что так положено.
Спустя сколько-то времени поезд остановился перед очередным
семафором. Дверь краснухи стремительно отъехала в сторону, и к нам
ворвались трое краснопогонников. Старшой заорал:
- Что тут у вас?.. Ну?!
Оказывается, именно на нашей теплушке была узенькая площадка
над буферами. Такие площадки - для сопровождающего груз - бывают
на товарных вагонах, но далеко не на всех. Нам просто не повезло:
стрелок, дежуривший на площадке, слышал через тонкую стенку крики
и шум драки. Доложил начальству, и на первой же остановке они при-
бежали наводить порядок.
Сказать им, что ничего особенного не случилось? Это не прохо-
дило: весь пол был усыпан черепками, ни одной глиняной миски не
осталось в живых.
Кто-то из каргопольских нашелся:
- А тут у нас эстонец есть психованный. Это он побил миски, у
него припадок был!
Психованный эстонец с нами действительно ехал. Этого несчаст-

- 281 -

ного на следствии так били, что он повредился в уме. Панически пу-
гался любой голубой чекистской фуражки; когда в камеру заходил
вертухай, эстонец хватал мокрую тряпку и принимался мыть пол около
параши, демонстрируя покорность и усердие.
Сейчас, по незнанию русского языка, он не мог опровергнуть
возведенную на него напраслину - но этого и не потребовалось. Кон-
вой и так понимал, что к чему:
- Кто здесь Сашка? Кричали: "Сашка брось, Сашка, брось!"
Никто не отозвался. Тогда старшой приказал всем перейти на
одну сторону вагона и стал пропускать зеков мимо себя по одному.
Каждого он несильно ударял длинным, похожим на крокетный, молотком
- подгонял и заодно пересчитывал. Такими деревянными молотками они
обстукивают пол и стенки вагонов, угадывая по звуку, нет ли где
подрезанной доски, не готовится ли побег.
Я сидел у себя на нарах, привалившись разбитой стороной голо-
вы к стенке - чтоб не видна была засохшая над ухом кровь. Через
очки смотрел на происходящее, изображая лицом интеллигентский ис-
пуг и непонимание. Это сработало: при пересчете я остался послед-
ним и меня не стронули с места - а иначе опознали бы и во мне
участника драки. Первым из всех разоблачили Сашку Переплетчикова:
у него на скуле вздулся огромный синяк - отпечаток литовского каб-
лука. На Сашку, на Чилиту и на всех, у кого были синяки, порезы
или царапины, конвой надел наручники и увел с собой: остаток пути
они проделали в отдельном вагоне, походном карцере на колесах.
Забавно, что в этой истории все старые лагерники, ехавшие с
нами, приняли нашу сторону. Хотя виновата во всем была Сашкина
блатная фанаберия. Нет на свете справедливости!.. А я и сейчас не
уверен, мог ли я в той ситуации вести себя по-другому...

- 282 -

На следующий день мы прибыли на Инту. Несколько вагонов отце-
пили, остальные поехали дальше - на Воркуту. Тот, в котором был
поменявшийся со мной Ромка Полторацкий, остался на Инте. А уехал
бы Ромка в другой лагерь - не тем, кем был до этапа, а Фридом - не
знаю, как бы мы выпутывались.
Этот этап оказался последним в моей жизни - хотя прожить на
Крайнем Севере мне предстояло еще целых семь лет.


XIII. НАЧАЛО ВТОРОЙ ПЯТИЛЕТКИ

Нас выстроили в колонну и повели со станции на ОЛП-5, в ин-
тинском просторечии "Сангородок". Название условное: на пятом ОЛПе
действительно был большой стационар с хорошими врачами - в/н в/н и
з/к з/к, но большую часть населения Сангородка составляли не меди-
ки и не больные. Это был центральный распределитель рабочей силы:
при каждой шахте на Инте имелся свой лагпункт, куда после сорти-
ровки отправляли новоприбывших. Всё это мы узнали несколько позд-
нее. А сейчас стояли у ворот в ожидании первого шмона.
Шмонали старательно и неторопливо. У меня нашли десять рублей
и отобрали, с удовольствием объяснив:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144