А для тех, кто не сразу понял, почему вдруг финики горьки,
разъяснялось повтором строки:

Они вдали от Родины горьки!..

Нет, лучше уж споем в бараке про луну над Гонолулу... Хотя
врать не стану: и те мелодии мне нравились.
Колотозашвили был кавэжединец. Для тех, кто не знает, вкратце
объясню: КВЖД, железную дорогу построенную русскими в Маньчжурии
еще при царе, советская власть после некоторого упирательства про-
дала китайцам. Часть русских специалистов вернулась домой еще в
тридцатых - и почти все они были посажены в пору ежовщины. А до
тех, кто оставался в Китае, чекисты добрались после победы над

- 242 -

Квантунской армией в 1945 году. Если мне не изменяет память, это
именно Колотозашвили, прибыв в Каргопольлаг, встретился со своим
родным братом, арестованным до войны и уже досиживающим срок.
Принял, можно сказать, эстафету.
Меня Ираклию рекомендовал запиской другой кавэжединец, Виктор
Иванников. С тем мы подружились на 15-м; он был страстным любите-
лем театра. Проживший всю жизнь в Китае Виктор лицом был похож на
китайца. И не он один: на китайца смахивал наш интинский друг, по-
ручик Квантунской армии Свет Михайлов; похож на сына поднебесной и
московский профессор-китаист Владислав Сорокин. Мы с Дунским иска-
ли и не смогли найти объяснения этому феномену.
Но Ираклий Колотозашвили был похож на того, кем был: на ин-
теллигентного грузина. Он сейчас в Москве, время от времени мы пе-
резваниваемся.
Настоящий джентльмен, с изысканными манерами и петербуржским
говором, он пользовался на Чужге всеобщим уважением.
Сразу же по прибытии на Чужгу я очутился на общих. Наша бри-
гада прокладывала железнодорожную колею. На мою долю выпало разно-
сить по всей длине участка шпалы. Они, на беду, были местного про-
изводства, нестандартные. Двое работяг "наливали" - брали шпалу с
земли и наваливали мне на спину. Я горбился под чугунной тяжестью,
но кое-как дотаскивал ношу до места. Один только раз попалась та-
кая, что я не совладал: она пригнула меня чуть не до земли и я, не
дойдя шагов десяти, сбросил её - под неодобрительные взгляды соб-
ригадников. Ничего, подняли, налили, и я понёс эту гадину дальше.
С непривычки я здорово уставал, и Ираклий, который на Чужге
был влиятельным придурком - экономистом, кажется - посоветовал мне
передохнуть. С его помощью я попал на несколько дней в лазарет.

- 243 -

За эти несколько дней произошло два чрезвычайных события.
В мою палату положили с высокой температурой - 39 с лишним -
совсем молодого парнишку. Врачиха никак не могла поставить диаг-
ноз: не кашляет, в легких чисто, стул нормальный - а температура
держится и даже растет. Загадка разрешилась на третий день. Мало-
летка пошел в уборную (она была в помещении), долго не возвращался
- и вдруг из под двери вытекла струйка крови. Вышибли дверь и уви-
дели: парень лежит без сознания в луже крови.
Оказалось, он сделал себе мастырку: продернул под кожей на
икре нитку, вымоченную в какой-то гадости. Образовалась чудовищная
флегмона, а он молчал - боялся, что подлечат и опять выпишут на
общие. И вот прогнила стенка артерии, хлынула кровь.
Врачиха, не имевшая большого лагерного опыта, когда в первый
раз осматривала, выстукивала и выслушивала больного, раздела его
только до пояса - заставить снять штаны она не догадалась. А как
догадаешься, если не признается, где болит?.. Теперь его уложили
на спину, обработали рану и подвесили ногу к потолку. Так он про-
лежал до конца моего пребывания в лазарете.
А за стенами санчасти тем временем происходили события, не
менее драматические.
Как все войны на свете, здешний вооруженный конфликт начался
с пустяка: какой-то блатарь стал заедаться на разводе с работягой
из бригады лесорубов. За того вступились товарищи, и агрессор, по-
лучив по морде, отступил. А вечером, когда лесорубы вернулись с
работы, подстерег своего обидчика в сенях барака и рубанул его то-
пором. По счастью, топор при замахе стукнулся о низкую притолоку и
удар не получился, пришелся вскользь. Раненого отвели в лазарет,
перевязали - но на этом события не кончились, а только начались.

- 244 -

Дело в том, что в лесорубной бригаде все ребята были, как на
подбор: крепкие, дружные, уверенные в себе. Лесоповал - это, на-
верно, самая тяжелая из всех тяжелых работ. Особенно зимой: сто-
ишь, согнувшись в три погибели, и лучковой пилой в одиночку пилишь
и пилишь толстенную сосну. Причем высокий пенек оставлять нельзя,
а снега навалило столько, что вязнешь по пояс. А рабочий день
длинный, а норма большая... Я сколько-то времени поработал на
подхвате, сучкорубом - и то, вернувшись в зону, еле доползал до
нар, валился спать. Да что там говорить! Ясно, что на лагерном
пайке в лесу долго не протянешь...
Так вот, та бригада, о которой речь, состояла сплошь из "по-
сылочников" - в большинстве своем прибалтов. Вкалывали они на со-
весть, и лагерное начальство их подкармливало: подкидывало к до-
машнему салу из их посылок три дополнительных (три порции каши),
950 граммов хлеба вместо гарантийки (650 гр.) и, изредка - преми-
альные "запеканки" (та же каша, только густая и слегка поджаренная
на противне).
- Три пекканки рамбовал! - похвастался как-то Петьке Якиру
его приятель финн-лесоруб. (Т.е., получил и утрамбовал три запе-
канки. Но я отвлекся).
Бригадой лесорубов начальство гордилось: это была как бы тру-
довая гвардия Чужги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144