Для всех вас понятие "говардианцы" в
первую очередь означает генетическую наследственность и традицию, но в
этом "здесь и сейчас" оно подразумевает деньги, которые выплачиваются на
содержание детей. Это своего рода племенное животноводство, и мы, люди,
выполняем роль племенного скота.
Полагаю, что папа удачно вкладывает деньги, которые мама получает за
рождение детей-говардианцев, и, насколько я помню, не тратит их. Не знаю,
как было с остальными, но я получил некую сумму, когда женился впервые.
Эти неожиданные деньги не имели ничего общего с платежами, которые первая
жена моя заслужила впоследствии своим чадородием. Я женился во время
экономического кризиса, и тогда это было существенное подспорье.
Но возвращаюсь к детям. Мальчики работают; им приходится работать,
иначе у них, кроме еды и одежды, ничего не будет. Девочкам выдаются
небольшие суммы, однако они обязаны работать по дому и помогать маме в
воспитании младших. Так происходит потому, что в этом обществе девочкам
очень сложно заработать деньги, но мальчику оно предоставляет бесконечное
множество возможностей (порядок этот изменится еще до конца столетия, но в
1917 году все так и было). Дети Смитов работают дома (мама арендует
прачечную на один день в неделю, и это все), однако мальчик (или девочка),
который подыскивает себе заработок вне дома, в известной степени
освобождается от домашней работы. Ему не приходится отрабатывать то время,
которое он проводит вне дома; он сохраняет свой заработок и может
потратить его или копить. Последнее поощряется тем, что папа добавляет
некоторые суммы к подобным накоплениям.
И если вы скажете, что папа и мама намеренно растят своих детей
хапугами, то окажетесь правы.
Джордж. Ему десять земных лет, он младший партнер Брайана-младшего.
Тень его и вечный прихвостень. Это окончится через несколько лет, когда
Джордж хорошенько даст Брайану по зубам.
Мэри. Восемь лет, настоящий мальчишка с веснушками. Мама с большим
трудом пытается сделать из нее леди. Все же мягкая настойчивость мамы и
врожденные данные победят: Мэри вырастет украшением Семьи, и за ней будут
увиваться парни. Я ненавидел их, поскольку одно время был ее любимцем. Из
всех моих сестер и братьев лишь Мэри была по-настоящему близка мне. Можно
быть одиноким в большой семье, я и рос таким, компанию мне составляли лишь
дедуся - всегда - и Мэри - короткое время.
Вудро Уилсон Смит. Ему не хватает до пяти лет нескольких месяцев. Это
самое пакостное дитя, которому когда-либо позволяли расти. Вынужден
признать, что сей пакостник и негодник представляет собой то самое семя,
из которого вырос прекраснейший цветок в истории человечества, а именно
сам старичина-молодчина. Пока ему удалось плюнуть в мою шляпу, когда она
предусмотрительно располагалась на вешалке вне пределов его досягаемости;
я неоднократно слышал от него всякие дерзости, из которых "опять этот
дурень в дерби приперся" - самая мягкая. Он пнул меня в живот, когда я
попытался с ним поиграть (моя ошибка - я не хотел прикасаться к нему, но
решил заставить себя избавиться от этой рациональной застенчивости), и
обвинил меня в жульничестве за шахматной доской, хотя сплутовал сам:
показал мне что-то в окне, а тем временем передвинул моего ферзя на одну
клетку. Я засек его... и так далее.
Но я продолжаю играть с ним в шахматы, потому что собираюсь завязать
отношения со всеми членами моей первой семьи на то короткое время, которое
смогу провести среди них; кроме того, Вуди все равно будет играть в
шахматы при любой возможности, а мы с дедусей - единственные шахматисты,
способные играть с этим ядовитым созданием (дедуся при необходимости даст
ему подзатыльник; я же не удостоен подобной привилегии). Однако если бы я
не опасался последствий, то попробовал бы придушить его. Интересно, а что
случилось бы потом? Неужели половина человеческой истории вовсе исчезла
бы, а остаток ее стал бы неузнаваемым? Нет, парадоксы бессмысленны; уже
тот факт, что я нахожусь здесь, свидетельствует о том, что в этом "здесь и
сейчас" мне удалось сдержать свой праведный гнев на маленького негодяя.
Ричард. Ему три года, он столь же привязчив, насколько Вуди труден,
любит сидеть на моем колене и слушать истории. Самая любимая его сказка -
о двух рыжеволосых близнецах по имени Лаз и Лор, летающих по небу в
волшебном корабле. Общаюсь с ним с легкой печалью: Дикки погибнет весьма
молодым при воздушном налете на местечко, называющееся Иводзима.
Этель. Небесная улыбка с одного конца и мокрые пеленки с другого, в
разговоры не вступает.
Такова моя (наша) семья в 1917 году. Я рассчитываю пробыть в
Канзас-Сити до возвращения папы - а это уже скоро, - потом собираюсь
уехать отсюда; все же здесь сложновато, хоть и приятно. Надо бы заглянуть
к ним, когда война окончится... но, наверное, этого я делать не стану.
Слишком многих придется приветствовать.
Чтобы все прояснить, следует рассказать о кое-каких здешних обычаях.
Пока папа не вернется домой, официально я могу быть принят в доме лишь как
приятель дедуси по шахматам, и только; хотя он сам - а быть может, и мама
- полагают, что я сын дядюшки Неда. Почему? Потому что я "молодой
холостяк", а по местным правилам замужняя женщина не может дружить с
молодым холостяком, в особенности тогда, когда муж ее отсутствует в доме.
Табу настолько строгое, что я не смею даже пытаться его нарушить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246