В остальное время дня он просто глядел на циферблат, как бы
дожидаясь, чтобы стрелка подошла к нужной отметке, - но на самом деле
производил в уме вычисления.
Но придумал он вот что: изобрел десятичные часы - не те, что вы
используете здесь, на Секундусе, а основанные на двадцатичетырехчасовых
земных сутках, с их шестидесятиминутным часом, и минутой, состоящей из
шестидесяти секунд. Он разбил время после побудки на большие и маленькие
интервалы в десять тысяч, тысячу и сотню секунд. И заучил таблицу
перевода.
Видишь преимущество. Любому из нас, кроме Энди Либби, упокой.
Господи, его безгрешную душу, проще вычесть десять тысяч или тысячу из
многих миллионов, чем семь тысяч двести семьдесят три, как в приведенном
мною примере. Новый метод Дэвида позволял избежать дополнительных
вычислений. Например, десять тысяч секунд после побудки - это восемь часов
сорок шесть минут сорок секунд. Когда Дэвид составил свою таблицу и заучил
се, на что ушло меньше дня, определять необходимое значение стало гораздо
легче: он мгновенно вычитывал наступающий стосекундный интервал, а затем
прибавлял (не вычитал) две цифры текущего времени, чтобы из приближенного
ответа сделать точный. Две последних позиции всегда замещались нолями -
проверь сам, - и он мог назвать все миллионы секунд и при этом не
ошибиться.
Поскольку метода своего он не объяснял, решили, что он прирожденный
счетчик - гениальный идиот наподобие Либби. Он был не идиотом - а сельским
мальчишкой, сумевшим воспользоваться головой для решения простой задачи.
Но староста группы, раздраженный тем, что Дэйв оказался "умным ослом" - а
это значило: сделал такое, что самому старосте не под силу - приказал ему
выучить наизусть таблицу логарифмов. Дэйва это не смутило - пугал его
только "честный труд". И он принялся за дело, выучивая каждый день по
двадцать чисел. Как считал первоклассник, этого было довольно.
Первым сдался старший - Дэйв уже одолел шестьсот чисел и продолжал их
учить еще три недели, но уже для себя. Интерполяция позволила ему получить
первые десять тысяч чисел и избавиться от таблиц логарифмов - вещь
чрезвычайно полезная в те времена, когда компьютеров не существовало.
Но непрекращающийся шквал вопросов не смущал Дэйва - разве что можно
было остаться без обеда, и он привык есть торопливо, внимательно
прислушиваясь ко всем вопросам и отвечая на них. Некоторые из вопросов
были с подвохом, например: "Мистер, вы девственник?" Как бы ни ответил
плебей, ему было несдобровать. В те дни вопросам невинности и ее
отсутствия уделялось повышенное внимание, не могу сказать почему.
Однако заковыристые вопросы требовали соответствующих ответов; Дэйв
обнаружил, что на данный вопрос можно ответить: "Да, сэр, о чем
свидетельствует мое левое ухо". Или "пупок".
Однако по большей части провокационные вопросы предназначались для
того, чтобы плебей проявил кротость в ответе, а это считалось смертным
грехом. И как ни старался плебей, как ни пытался удовлетворить всем
немыслимым требованиям, но раз в неделю первый отличник решал, что того
следует наказать - без суда, но строго. Наказания различались от мягких -
многократно, до упаду, повторения упражнений, - их Дэвид особенно не
любил, они напоминали ему о "честном труде" - до сильных: самой настоящей
порки пониже спины. Ты, Айра, наверное, скажешь: чего тут страшного? Но я
говорю не о шлепках, которые получают иногда дети. Здесь побои наносились
либо клинком плашмя, либо щеткой, приколоченной к длинному древку. Трех
ударов, нанесенных здоровым взрослым человеком, хватало, чтобы превратить
седалище жертвы в сплошной кровоподтек.
Дэвид старательно пытался избежать подобных мучений, но уклониться
совсем было нельзя - разве что попросить пощады - а некоторые отличники
были просто садистами. Сжав зубы, Дэвид терпел, полагая - и совершенно
справедливо, - что если убежит из школы, то тем пошатнет абсолютную власть
первого отличника. Так он думал, глядя на южную оконечность нового мула, и
терпел.
Но его личной безопасности и перспективам на жизнь, свободную от
"честного труда", грозили и другие, не менее серьезные опасности.
Армейский мистицизм включал в себя идею о том, что перспективный офицер
должен преуспевать и в атлетических видах спорта. Не спрашивай почему,
рациональное объяснение здесь возможно не более чем в иных из областей
теологии.
Итак, у плебеев выхода не оставалось, приходилось заниматься спортом.
И каждый день Дэвиду приходилось тратить два номинально свободных часа не
на дремоту и не на мечты в библиотеке, а на утомительные упражнения.
Хуже того, иные виды этого спорта не только вынуждали Дэвида на
неоправданные энергетические затраты, но и угрожали столь ценимой им
собственной шкуре. "Бокс" - вот вам давно забытое слово, означающее
бесцельный, условный поединок, в котором двое мужчин сходились врукопашную
на определенное время или пока один из бойцов не лишится сознания. Еще был
"лакросс" - нечто вроде сражения туземцев, прежде населявших тот
континент. Две группы мужчин гоняли дубинками метательный снаряд, с
помощью которого устанавливался счет. Однако перспектива заработать еще
один синяк или даже перелом повергала нашего героя в уныние.
Еще была штуковина, которая называлась "водное поло", когда две
команды пловцов пытались друг друга утопить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246