Но поскольку заведение располагается неподалеку, можно
зайти, посмотреть, а потом вернуться и дождаться деда у подъезда.
Дедуся сидел за шахматным столиком, но даже не пытался изобразить,
что обдумывает шахматную задачу. Он был чем-то недоволен.
- Добрый вечер, мистер Джонсон.
Дедуся поднял голову.
- А чего в нем доброго? Садись, Тед.
- Благодарю вас, сэр. - Лазарус опустился в кресло. - Ничего доброго,
вы сказали?
- Что? - Старик посмотрел на него так, словно только что увидел. -
Тед, как по-твоему, я в хорошей физической форме?
- Безусловно.
- Я способен взять ружье на плечо и прошагать в день двадцать миль.
- По-моему, да. (Не сомневаюсь в этом, дедуся.)
- То же самое я сказал умнику на призывном пункте. А он ответил, что
я, с его точки зрения, слишком стар! - Казалось, Айра Джонсон готов был
заплакать. - Я спросил его, с каких это пор сорок пять лет уже старость. А
он велел мне убираться и не задерживать очередь. Я сказал, что один могу
вздуть его и еще трех мужиков. И тогда меня выставили. Тед, меня
выставили! - И дедуся закрыл свое лицо ладонями. Потом опустил руки и
пробормотал: - А я носил армейскую синюю форму еще до того, как этот
наглый выскочка научился ходить на горшок.
- Мне очень жаль, сэр.
- Я сам виноват: взял с собой свидетельство об увольнении... и забыл,
что в нем проставлена дата моего рождения. Как по-твоему, Тед, если я
выкрашу волосы и поеду в Сент-Луис или Джоплин, меня возьмут? Как ты
считаешь?
- Вероятно. (Я знаю, что у тебя ничего не получилось, дедуся. Однако,
по-моему, ты ухитрился попасть во внутренние войска. Но я не могу сказать
тебе этого.)
- Я так и сделаю! Но увольнительную оставлю дома.
- Значит, я могу отвезти вас домой? Моя жестянка стоит у клуба.
- Да, думаю, я вернусь домой... на какое-то время.
- А не заглянуть ли нам в "Пасео" и не пропустить по рюмочке?
- Неплохая идея. А это тебя не разорит?
- Вовсе нет.
Лазарус вел машину и помалкивал. Заметив, что старик успокоился, он
развернулся, проехал немного на восток от 31-й улицы и остановился.
- Мистер Джонсон, можно я скажу вам кое-что?
- Что? Говори.
- Если вас не возьмут, даже с выкрашенными волосами, советую вам не
слишком расстраиваться. Потому что вся эта война - ужасная ошибка.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Только то, что сказал. - (Что я могу ему сказать? Чему он поверит?
Я не могу совсем ничего не говорить - это же дедуся, научивший меня
стрельбе и еще тысяче разных вещей. Но чему он поверит?) - Эта война
никому не принесет пользы; после нее станет еще хуже.
Дедуся посмотрел на него, сдвинув клочковатые брови.
- Тед, ты что, симпатизируешь Германии?
- Нет.
- Может, ты пацифист? А что - может быть, ведь ты никогда не говорил
о войне.
- Нет, я не пацифист. И не симпатизирую Германии. Но если мы выиграем
эту войну...
- Ты хочешь сказать, когда мы выиграем эту войну!
- Хорошо: когда мы выиграем эту войну, окажется, что на самом деле мы
ее проиграли. Мы потеряем все, за что, как мы думали, боролись.
Мистер Джонсон резко изменил тактику.
- Когда ты идешь в армию?
Лазарус помедлил.
- У меня еще есть парочка неотложных дел.
- Я знал, что вы ответите мне именно так, мистер Бронсон. До
свидания.
Дедуся повозился с дверной ручкой, ругнулся и вылез из автомобиля.
- Дедуся! То есть я хотел сказать, мистер Джонсон. Позвольте я
все-таки довезу вас домой. Пожалуйста!
Дед покосился на Лазаруса через плечо и проговорил:
- Не на твоей жестянке, трусливый засранец. - И быстро зашагал по
улице к ближайшей остановке.

Лазарус подождал, пока мистер Джонсон подымется в автобус, и поехал
следом, не желая признать, что отношения с дедом безнадежно испорчены. Он
увидел, как старик вышел из автобуса, и уже собрался догнать его и
попытаться заговорить снова.
Но что он скажет? Он понимал чувства дедуси, понятно было, почему он
так думает. К тому же Лазарус наговорил столько лишнего, что никакой
разговор не поможет. И он медленно поехал вдоль 31-й улицы. На
Индиана-авеню остановился, купил у газетчика "Звезду", зашел в аптеку, сел
возле фонтанчика с содовой, заказал вишневый фосфат и развернул газету.
Но читать не стал, а просто задумался, уставившись в газетный лист.
Продавец содовой вытер мраморный прилавок перед ним и выжидательно замер.
Лазарус заказал еще один фосфат. Когда это повторилось еще раз, Лазарус
попросил разрешения воспользоваться телефоном.
- Хоума или Белла?
- Хоума.
- За сигарным прилавком. Заплатить можно мне.

- Брайан? Это мистер Бронсон. Могу ли я поговорить с твоей матерью?
- Сейчас посмотрю.
Ему ответил голос деда:
- Мистер Бронсон, я удивлен вашей навязчивостью. Чего вы хотите?
- Мистер Джонсон, я хочу поговорить с миссис Смит.
- Не могу вам этого разрешить.
- Она была очень добра ко мне, я хочу поблагодарить ее и попрощаться.
- Минуточку... - Лазарус услышал, как дед проговорил: - Джордж, уйди
отсюда. Брайан, возьми с собой Вуди, закрой дверь и пригляди, чтобы ее не
открыли. - Затем голос мистера Джонсона сделался ближе: - Вы слушаете?
- Да, сэр.
- Тогда слушайте внимательно и не перебивайте; повторять я ничего не
буду.
- Да, сэр.
- Моя дочь не будет разговаривать с вами ни теперь, ни впредь...
- Она знает, что я звоню? - торопливо спросил Лазарус.
- Заткнитесь! Конечно, знает и сама попросила меня сообщить вам то,
что вы только что слышали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246