Такого унижения он не испытывал с тех
пор, как перестал быть плебеем. Не утешало и то, что орден вручался часто:
заготовленные заранее бланки дожидались каждой новой партии пилотов.
После этого случая он аккуратно следовал указаниям посадочных
сигнальщиков, повинуясь им, словно робот; все его эмоции словно подавлял
некий самогипноз. И когда как-то раз пришлось садиться ночью - что здорово
действовало пилотам на нервы, поскольку они не видели перед собой ничего,
кроме светящихся жезлов, которыми сигнальщики орудовали по ночам вместо
флагов - Дэвид совершил идеальную посадку с первого же захода.
О своем намерении не искать славы летчика-истребителя Дэвид
помалкивал, пока не убедился, что добился репутации хорошего пилота. И тут
же подал заявку на переподготовку - на многомоторный самолет. Добиться
перевода оказалось нелегко, поскольку так высоко ценивший способности
Дэвида инструктор стал теперь командиром его эскадрильи, и следовало
ознакомить его с рапортом. И, подав прошение, Дэвид угодил на прием к
своему боссу.
- Дэйв, что это такое?
- Там все написано, сэр. Хочется полетать на штуковине покрупнее.
- Ты свихнулся? Ты же истребитель. Три месяца в разведывательной
эскадрилье - и через четверть года я смогу дать тебе прекрасную
рекомендацию и направить на переподготовку - но как истребителя.
Дэйв молчал.
Командир эскадрильи настаивал:
- Или тебя расстраивает дурацкий "орден пеленки"? Так его же
удостоилась половина эскадрильи! Наплюй, у меня тоже такой есть. Он не
унизил тебя в глазах товарищей. Это просто чтобы ты не забывал считать
себя человеком, когда решил, что удостоился нимба.
Дэвид по-прежнему молчал.
- Черт побери, чего ты стоишь? Возьми бумажку и порви! И подай новую
- на переподготовку. Отправляйся сейчас, я отпущу тебя, не дожидаясь трех
месяцев.
Дэвид безмолвствовал. Босс поглядел на него, побагровел и коротко
промолвил:
- Наверное, я не прав. Вероятно, из ягненка, мистер Лэм [Lamb
(англ.). - ягненок], не сделаешь истребителя. Все. Вы свободны.
На огромных, многомоторных летающих лодках Дэвид наконец почувствовал
себя как дома. Они были чересчур велики, чтобы взлетать в море с
авианосца, но служба на них считалась морской - однако на деле Дэвид почти
каждую ночь проводил дома: в собственной постели рядом с собственной
женой. Лишь изредка ему приходилось ночевать на базе во время дежурства,
еще реже большие лодки взлетали в небо по ночам. Они летали не слишком
часто и днем, в отличную погоду: аэропланы эти были слишком
дорогостоящими, каждый полет обходился недешево, а страну как раз
захлестнула волна экономии. Лодки летали с полными экипажами; в
двухмоторной числилось четверо или пятеро, а четырехмоторной - еще больше;
зачастую на борт брали и пассажиров, чтобы люди смогли набирать полетное
время, необходимое для повышения. Все это Дэйва устраивало - не нужно было
управлять машиной, делая при этом еще шестнадцать разных дел, можно было
забыть об офицерах-сигнальщиках... о капризных двигателях, наконец, о
горючем. Конечно же, будь его воля, он каждую посадку выполнял бы
самостоятельно, но когда первый пилот отстранил его от этой обязанности,
Дэвид заставил себя сдерживать беспокойство, а со временем даже избавился
от него, поскольку тот, как и все пилоты большой лодки, вел себя
осторожно, явно рассчитывая прожить долго.
(Опущено.).
...лет у Дэвида все было хорошо, и его дважды повышали в звании.
А потом началась война. В том столетии войны не прекращались - но
чаще в краях далеких. А эта коснулась почти каждого народа Земли. Дэвид
как-то смутно представлял себе подобное. С его точки зрения, флот для того
и был предназначен, чтобы одним только внешним видом лишать каждого
желания воевать. Но его мнение никого не интересовало... Поздно было
суетиться, уходить в отставку, бежать было некуда, и он не стал
волноваться из-за того, чего не мог переменить - и это было неплохо,
поскольку война была долгой, жестокой и погубила миллионы людей.
- Дедушка Лазарус, а чем вы занимались во время войны?
- Я-то? Продавал облигации займа, выступал с четырехминутными речами,
служил сразу в призывной и продовольственной комиссиях, приложил руки не к
одному важному делу... пока президент не вызвал меня в Вашингтон, а о чем
говорил, велел помалкивать, да ты и не поверишь, если расскажу тебе. Новее
это сейчас ни при чем, я же говорю о Дэвиде.
О, это был подлинный герой. Отвага его была всем известна, ему
пожаловали украшение, о котором речь сейчас и пойдет.
Дэйв поставил своей целью - или, может быть, лишь надеялся, - уйти в
отставку в чине лейтенанта, поскольку на летающих лодках командиров более
старших было совсем немного. Но война сделала его лейтенантом и наконец
капитаном - с четырьмя золотыми полосками - без специальной комиссии,
экзаменов, ни дня не прокомандовав кораблем. Война быстро расходовала
офицеров, и оставшиеся в живых немедленно получали повышение - если ничем
себя не пятнали.
Дэйв был чист как ангел. Часть войны он провел, совершая полеты над
прибрежными водами, - в боевых вылетах, по определению тех лет, однако
едва ли подвергаясь большей опасности, чем во время тренировочных полетов
в мирное время. Совершал поездки, вербуя в летчики торговцев и клерков.
Однажды он был послан в зону боевых действий и заработал свою медаль
именно там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246